Мальчик из неизвестно откуда - страница 14
— Ну, это вроде как лабораторная работа, такая практика производственная. Ну, как у вас школьники или студенты проходят практику ученическую. У вас стагнация. Вы не развиваетесь. Вернее, развиваетесь не в ту сторону. Не себя совершенствуете, а орудия убийства. Религия, которая типична только для первобытного общества, у вас бесчинствует. Деньги — этап бронзового века, и те до сих пор существуют. Люди почти все невежественны и порабощены. Нравственный застой при технической цивилизации очень опасен. Ты сам подумай, что будет, если варварам времен, например, Древней Греции дать автоматы. Они уничтожат все другие расы, а потом передеруться между собой. А вы и есть варвары. С ядерным оружием в руках. И самые опасные сейчас те, кто зомбирован верой в Аллаха, мусульмане. Это очень молодая и очень агрессивная религия. Она, по идее, вообще не должна была возникнуть. Так что, представь мусульманина–смертника с водородной бомбой в руках!
Или — интернет. Гениальная работа специалистов, тончайшая электроника… и все для того, чтоб в нем, как в туалете на стенах полуживотные излагали свои убогие инстинкты. Семьдесят процентов порнографии…
А деньги! Кто, обладая разумом, продолжал бы пользоваться этим примитивным эквивалентом труда, полезности человека. Мало того, что основными денежными массами всегда обладают мошенники, так еще и при помощи денег стали делать деньги. Переливается из пустого в порожнее денежная фикция, оставляя за бортом их первоначальное значение.
А такой факт, что у вас на Планете восемьдесят семь процентов населения умирает от голода не настораживает?
В общем, совершенный распад, хаос, могущий привести к полной гибели той горстки разумных, которая представляет ценность для будущего вашего вида.
— И что, — спросил я пораженно, — вы, дети, прибыли, чтоб исправить положение?
— Ну да, конечно. Надо подлечить вашу Планету. И вы будете нам помогать.
ЧАСТЬ 2
Какие острые ощущения я испытал за свою долгую жизнь? Если вдуматься — самые убогие.
Голод и жару в тюрьме Самарканда.
Голод и холод на российской каторге.
Голод и холод в советской зоне строгого режима.
Скуку в тюрьме на Кипре.
Любовь к внукам в одной из первых семей, когда я еще их создавал.
Страх смерти во время взятия крепости Орешек; я тогда был офицером в армии Петра Первого.
Многократный оргазм с семью несовершеннолетними мальчиками и девочками в Японии; год, кажется, 1884.
Радость от издания своей первой книги во Франции; сборник стихов.
Радость от издания своей первой книги в СССР; повести о цирке.
Упоение властью; 1924 год, работа в Иркутском ВЧК.
Пребывание в Желтом доме.
Усыновление беспризорника.
Запой длиною в 12 лет.
Дуэль на шпагах, Франция.
Дуэль на пистолетах, Россия.
Дуэль на саблях, Польша.
Знакомство с Шопеном.
Знакомство с Фрейдом.
Знакомство с Меньшиковым.
Знакомство с Калиостро.
Первое прочтение «Божественной Комедии».
Первое прочтение «Ричарда Третьего».
Первое прочтение мольеровского «Дон Жуана».
Первое прочтение селинджеровской «Над пропастью во ржи».
Первое прочтение «Мастера и Маргариты».
Первое прочтение повести «Убить пересмешника».
Первый просмотр формановского Амадея.
Первый просмотр фильма Маркуса Розенмюллера «Кто раньше умер, тот дольше мертв»…
В общем, не так уж и мало и не так уж убого. И, если честно вспоминать, то на толстую книгу наберется. Даже так — одной строчкой.
И все же, все эти ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ощущения выглядят жалко, по сравнению с шоком, который я испытал, лицезрея Бога.
Нет, не бога, конечно, а — мальчишку из сферы более высокой цивилизации, который в компании таких же подростков прибыл лечить наше общество.
И все же было нечто божественное в небрежном — взмахом руки — сотворении сияющей башни огромного диаметра. Некто великий взял и поставил сверкающий цилиндр посреди пустыря, как мы ставим пустой стакан на столешницу.
— Создание материального мы проходим уже в первом классе, — Сказал Левос. — Как ваши дети учатся из кубиков строить, так и мы строим из атомов. Только не руками, а мысленно. Вы тоже так создавать научитесь. Потом.
Он напряженно посмотрел на выбранный пустырь, и там взметнулся вихрь, пронизанный вспышками молний. Нездешние силы бушевали в клубке дыма и огня, но до нас, стоящих на хлипкой деревянной вышке, не доносилось ни ветерка.