Мальчик с двумя именами - страница 37
— Сынок, сынок! — шептал он. — Вылитый мой Милутин! Похитили его, пока я воевал. Ищу его с первого дня свободы. Позволь обнять тебя, раз не могу его. Миле мой, Янко мой!
И, чмокнув Янко в обе щеки, он снова затерялся в толпе.
Паровоз засвистел, железнодорожник в красной фуражке дал сигнал отправления, но кольцо вокруг Янко и Перко не размыкалось. Наконец народ расступился, и они поднялись в вагон.
Только тут Перко вспомнил про свою газету.
— Телефон, телефон! — крикнул он и спрыгнул с верхней ступеньки.
Но проводник успел придержать его за рукав:
— Куда вы, поезд отправляется!
Действительно, в эту самую минуту поезд тронулся.
— Позвоните, — крикнул Перко толпе, — позвоните в Любляну, скажите, что Янко возвращается, что…
— Не волнуйтесь! Я уже сообщил по станциям до самой Любляны, — успокоил его железнодорожник.
— И как я забыл про телефон! — сокрушался Перко, входя в купе. — Хотя ничего страшного, наши газеты и без меня узнают. — Он положил руку на плечо Янко: — Ай да Лойзе! Разыскал тебя на Северном море, привёз на родину. Разве не прекрасны здешние места?
Янко казалось, что он попал в волшебную страну. Лойзе прав, здесь ничуть не хуже, чем в Гарце. Белые ленты дорог среди яркой, сочной зелени долин и ущелий, вдоль дороги стремительно бежит река, голубая, как небо, и такая прозрачная, что видно усеянное белыми камнями дно, над лугами возвышаются взгорья, поросшие тёмно-зелёными лесами. А ещё выше — серые громады гор с ослепительно белыми снеговыми вершинами.
Поезд стоял на крохотной опрятной станции. Многие здесь сошли, отъезжающие сели, иные ждали встречного поезда. Среди них была большая группа школьников-экскурсантов. Сбившись в кучку, они громко разговаривали, смеялись и отчаянно жестикулировали. Четверо мальчиков стояли чуть поодаль и с любопытством разглядывали сидевших у окна пассажиров. Вдруг они сорвались с места и вихрем полетели к вагону.
— Янко! Янко!
Остальные кинулись за ними.
— Здравствуй, Янко!
Высокая девушка достала из сумки маленькую книжечку в красном сафьяновом переплёте.
— Вот тебе, Янко! Это Франце Прешерн[2], наш замечательный поэт. Мы только что были в доме, где он родился. Прими его стихи на память о сегодняшнем дне.
— Бери, бери! — просили ребята.
Янко с удивлением взял маленькую книжечку.
В это время поезд тронулся.
— До свидания, до свидания, Янко!
— До звидания, до звидания! — крикнул он.
Это было первое словенское слово, которое он произнёс через столько лет. И хотя он произнёс его неправильно, ребята и не подумали обидеться. Наоборот, в их глазах Янко увидел восторженное одобрение. Все дружно махали ему руками.
А мысли Янко были уже с приёмной матерью, в Германии. Поездка была бы куда приятней, будь она с ним! Ей бы здесь тоже понравилось. Ведь здесь всё так же, как в её родном Шнееберге. И нет Грота, который и к ней плохо относился. И, наконец, здесь живёт его настоящая мать. Они могли бы жить вместе, могли бы…
— Здравствуй, здравствуй, Янко! — прервал его раздумья усатый железнодорожник и помахал ему рукой.
— Штрафствуй, штрафствуй! — ответил Янко и словами и жестами. А когда скрылась из виду сторожка с приветливым железнодорожником, он повернулся к Перко: — Что значит слово «штрафствуй»?
Перко объяснил. Ну и попыхтел над ним Янко, пока не выговорил правильно. Затем пошли расспросы о других словах. Он хотел знать, как называются по-словенски пробегавшие за окном предметы. Одни слова ему удавались с первого раза, например небо, гора, поток, река. Другие — дорога, здание, сосна, — как он ни бился, никак не выходили. Перко терпеливо и охотно учил его словенским словам и фразам.
Разговор их привлёк внимание соседей по купе.
— Ну и дела! — вздохнула пожилая крестьянка. — Такой большой мальчик должен сызнова учить родной язык!
Наконец первый урок словенского языка утомил Янко, и Перко перешёл к рассказам о партизанской борьбе в лесах и горах, мимо которых они проезжали. Рассказал ему и об отце, и о его отряде. Сердце Янко преисполнилось гордости. Время от времени он высовывался в окно.
— Разве мы ещё не приехали в Тенчах, в Сте… Сте…