Мальчик с одним именем - страница 17
Он крадучись спустился по ступенькам в коридор. Прокрался мимо комнаты, за закрытой дверью которой были слышны голоса и смех.
На комоде лежала стопка открытых писем. На крючках висели пальто.
Мэйтланд тихонько открыл входную дверь, прикрыл её за собой и побежал по подъездной дорожке, пока не оказался на безлюдной улице, освещённой оранжевым светом фонарей. Джонс слышал, как вокруг свистел ветер, как тяжело дышал Мэйтланд и как револьвер что-то бубнил.
Мэйтланд свернул на одну улицу… затем на другую… и потом ещё на одну.
Он прошёл мимо ряда магазинов, над одним из которых была вывеска «Зеленщик Джонс».
– Джонс, – произнёс Мэйтланд. – Это твоё новое имя, мальчик мой.
А потом воспоминание истаяло, и всё покрылось мраком.
Когда Джонс открыл глаза, он всё ещё был в саду, а во рту стоял едкий привкус плода с куста памяти. Его кулаки были так стиснуты, что в лунном свете они казались маленькими камешками. Всё, что рассказывал ему Мэйтланд о том, как нашёл его, оказалось ложью. И вина, которую испытывал Джонс из-за нежелания подчиниться своему Мастеру и продолжить работу Опустошителя, кристаллизовалась в нечто иное. Это был гнев.
Несколько секунд спустя он бежал к дому, а стук собственного сердца звенел в его ушах.
Револьвер похрапывал, когда Джонс открыл деревянный ящик и ударил его о пол кабинета Мэйтланда.
– Какого чёр…
– Вы с Мэйтландом всё это время лгали.
– О чём ты г…
– Вы не на ступеньках церкви меня нашли.
– Да что с тобой такое, мальчик мой? О чём ты говоришь? Тебе это приснилось?
Джонс сел на корточки рядом с револьвером.
– Нет. Я вспомнил. Я всё это время выращивал куст памяти. Я сегодня ночью обнаружил на нём плод, и когда я его съел, я увидел правду яснее чем божий день. Вы с Мэйтландом украли меня у моих родителей. У моей мамы были чёрные волосы и зелёные глаза, а папа был красивым блондином. И вы отобрали меня у них, прямиком из моей кроватки со звёздами и полумесяцем над ней.
И впервые в жизни револьвер не нашёлся, что ответить.
– Расскажи мне, кто они, – потребовал Джонс. – И откуда я.
– Извини, Джонс, – взмолился револьвер. – Я не могу.
Но Джонс заревел от раздражения.
– Я знаю, что делают некоторые Опустошители: воруют детей, чтобы они росли сиротами и тренировались, а сами оставляют фетч вместо них, чтобы оно заболело и умерло. Я знаю, потому что мне рассказывали другие ученики. И теперь я знаю, что Мэйтланд был из таких Опустошителей и что он выкрал меня, чтобы сделать своим учеником. Так кем они были? – прокричал он. – Расскажи мне про моих родителей!
– Ты ни о чём не можешь меня спрашивать. Ты не можешь.
– Почему?
Револьвер вздрогнул.
– Джонс, не задавай больше вопросов. Ты не можешь…
– Кем…
Прежде чем мальчик смог закончить предложение, револьвер выстрелил, и пуля вошла в стену прямо за Джонсом, который замер на секунду, дрожа. Он дышал крошечными рывками. В правом ухе звенело. Он осторожно потрогал ухо и обнаружил болезненную царапину.
Джонс открыл рот от шока.
Но револьвер вновь содрогнулся.
– Джонс! Никаких больше вопросов. Пожалуйста! Это тоже заклинание. Я не могу рассказать всё, что знаю, ни тебе, ни кому-либо ещё. Мэйтланд хотел сохранить это в тайне.
Джонс закрыл рот. Хоть ему и отчаянно хотелось узнать больше, он понимал, что не мог разрушить наложенные на револьвер чары.
Он яростно обошёл весь кабинет Мэйтланда, роясь в ящиках, доставая книги с полок, в отчаянии пытаясь найти больше информации, чем он помнил. Но он ничего не нашёл.
Джонс помчался в спальню Мэйтланда, посмотрел под матрасом на латунной кровати, а затем упал на колени и пошарил в поисках неплотно закреплённой половицы, которая могла под собой что-то скрывать. Всё равно ничего.
Вспомнив, что в книге Мэйтланда было сказано, будто действие плода постепенно закончится, он уселся на полу спальни своего мёртвого мастера, пытаясь вновь увидеть воспоминание в надежде найти хоть какие-то зацепки о месте жительства его родителей. В конце концов, просмотрев воспоминание ещё дважды, он кое-что нашёл. Когда Мэйтланд дошёл до конца улицы, на которой стоял дом родителей Джонса, мальчик увидел железный уличный знак, закреплённый на низкой стене примерно на уровне коленок Джонса. Чёрные буквы на белой крашеной поверхности гласили: