Маленькая хозяйка Большого дома. Храм гордыни - страница 17

– Зато теперь видишь, – грубо бросил Дик. – Вот что, Тим, я к тебе по делу.

– Погоди, вот снесу пиво моему старику, – опытным глазом осматривая состояние пены на жестянке с пивом, ответил Тим, – а то он разорется на всю улицу, если ему подать без пены.

– Да ты встряхни, вот тебе и пена, – посоветовал Дик. – Мне на минутку только. Я сегодня ночью удираю, хочешь со мной?

Маленькие голубые ирландские глаза Тима загорелись.

– Куда? – спросил он.

– Не знаю. Хочешь со мной? Если да, мы это обсудим по дороге. Что скажешь?

– С меня старик всю шкуру сдерет, – заколебался Тим.

– Это тебе не впервой, а она на тебе, я вижу, все еще цела, – ответил Дик сухо. – Соглашайся, и мы встретимся сегодня вечером в девять часов у парома. Ну что, согласен?

– А что, если я не приду? – спросил Тим.

– Я все равно уйду один.

Дик повернулся, как бы собираясь уходить, но остановился и небрежно, через плечо сказал:

– Ты лучше обдумай.

Тим встряхнул пиво и ответил так же небрежно:

– Ладно, приду.

Расставшись с Тимом Хэгэном, Дик посвятил остальные часы розыску некоего Марковича, своего школьного товарища, славянина, отец которого содержал ресторан с лучшими в городе обедами по двадцати центов. Младший Маркович был должен Дику два доллара. Дик получил от него сорок центов, а остальное простил.

Затем, не без робости и смущения, Дик прошелся по улице Монтгомери и долго колебался, выбирая ломбард среди украшавших ее заведений такого рода. Наконец он с отчаянной решимостью нырнул в первый попавшийся и обменял за восемь долларов и квитанцию свои золотые часы, стоившие, как ему было известно, не меньше пятидесяти.

Обед во дворце на Нобском холме подавался в половине седьмого. Дик пришел в три четверти седьмого. Его встретила миссис Соммерстон. Это была полная, уже немолодая, видавшая лучшие времена дама из семьи знаменитых Портер-Рингтонов, финансовый крах которых поразил все Тихоокеанское побережье. Несмотря на свою полноту, она страдала от так называемого ею «расстройства нервов».

– Так нельзя, Ричард, никак нельзя, – пожурила она его, – обед готов уже четверть часа тому назад, а вы еще даже не умылись.

– Простите, миссис Соммерстон, – извинился Дик. – Я уже никогда больше не заставлю вас ждать. Да и вообще я никогда не буду вас беспокоить.

Обедали они вдвоем, очень церемонно, в большой столовой. Дик старался занимать даму, потому что, несмотря на то, что она у него на службе, она все же была его гостьей.

– Вам здесь будет очень удобно, – утешал он ее, – как только вы устроитесь. Дом отличный, и большинство слуг здесь подолгу служит.

– Но позвольте, Ричард, – улыбнулась она ему, – мое самочувствие будет зависеть не от прислуги, а от вас.

– Я постараюсь, – ответил он любезно. – Скажу больше: мне очень неприятно, что я опоздал к обеду. Пройдут долгие годы, но этого не повторится. Я вас беспокоить не буду, вот увидите. Меня будто и не будет в доме.

Прощаясь с нею на ночь, он добавил, как бы что-то вспомнив:

– Об одном я вас предупреждаю: О-Чай, повар, он уже у нас так долго, что я и не знаю, лет двадцать или тридцать. Он готовил для отца еще задолго до того, как был построен этот дом. Меня еще на свете не было. Он у нас на особом положении. Он так привык все делать по-своему, что вам придется обращаться с ним крайне осторожно. Но если он вас полюбит, то и головы дурацкой своей не пожалеет, чтобы угодить вам. Меня он очень любит. Вы сделайте так, чтобы он и вас полюбил, и вам здесь будет чудесно. А я даю слово, что не буду причинять вам никакого беспокойства.

Ровно в девять часов вечера, секунда в секунду, Дик Форрест, одетый в самое старое свое платье, встретил Тима Хэгэна у парома.

– К северу идти не стоит, – заметил Тим, – придет зима, и спать будет холодно. Хочешь на восток – это, значит, Невада и пустыни.

– А нельзя ли куда-то еще? – спросил Дик. – Как насчет юга? Пойдем на Лос-Анджелес, Аризону, Новую Мексику, ну и, пожалуй, в Техас?

– А сколько у тебя денег? – спросил Тим.

– А тебе зачем? – осведомился Дик.

– Нам придется убраться поскорее, а за это для начала надо уплатить. Мне что? Но для тебя это важно: твои опекуны поднимут тревогу. Они наймут сыщиков, а нам придется от них смываться.