Маленькая рыбка. История моей жизни - страница 4

– Готово! – воскликнула она. Я заглянула внутрь: свет отражался от деревянного пола, высокого потолка. Прохладное, пустое пространство. В тот день и позже отец ассоциировался у меня с лужицами света, отражающегося от больших окон, тенями в глубине комнат и сладкими, затхлыми запахами благовоний и плесени.

Элейн и мама взялись за противоположные концы дивана и, маневрируя, вынесли его через дверь, спустили по ступенькам.

– Не такой уж тяжелый, – сказала мама. Потом попросила меня отойти с дороги. Каркас дивана был плетеным – из плотного пальмового волокна, – и он удерживал обитые льном сидение и спинку. К нему также прилагались кремовые ситцевые подушки, усыпанные красными, оранжевыми и синими цветами, и несколько лет с того дня я давила на лепестки цветов пальцами, пытаясь погрузить их под нарисованные цветочные края.

Элейн с матерью были серьезны и двигались быстро, будто с раздражением; из-под ленты на маминой голове выбилась прядка волос. Затолкав диван в фургон, они вернулись в дом и вынесли входящие в комплект пуфы и тахту.

– Ну, поехали, – сказала мама.

Сзади стало тесно, поэтому я села вперед, к ней на колени.

И мама, и Элейн казались окрыленными. Они забрали мебель, Элейн успевала к врачу. В этом была цель моей постоянной бдительности, причина моего беспокойства – я не хотела упустить момент, когда мама станет весела и довольна.

Элейн свернула с подъездной дорожки на главную дорогу. Мгновение спустя мимо нас пронеслись в противоположном направлении две полицейские машины.

– Возможно, они едут за нами! – воскликнула Элейн.

– Мы могли попасть в тюрьму! – засмеялась мама.

Я не поняла ее беспечности. Если бы мы попали в тюрьму, нас бы разлучили. Насколько я знала, взрослых и детей сажают в разные камеры.

На следующий день позвонил отец.

– Эй, это вы вломились в дом и забрали диван? – спросил он. Он смеялся. Сказал, что у него бесшумная сигнализация. Она передала сигнал тревоги в местный полицейский участок, и к дому на всех парах помчались четыре машины. Они появились там, едва мы уехали.

– Да, это мы, – ответила мама игривым тоном.

Долгие годы меня мучило воспоминание о бесшумной сигнализации и о том, как мы, не зная того, чудом избежали опасности.

Мои родители встретились весной 1972 года в старшей школе Хомстеда, Купертино, штат Калифорния, – отец был на класс старше матери.

По вечерам в среду мать вместе с друзьями снимала во дворе школы мультфильм. Однажды вечером отец подошел к ней: она стояла в лучах прожектора, дожидаясь, когда нужно будет передвинуть пластилиновую фигурку. Он передал ей лист бумаги, на котором напечатал текст песни Боба Дилана Sad-Eyed Lady of the Lowlands.

– Верни, когда закончите, – сказал он.

По вечерам, когда она была там, он приходил и держал для нее свечи, глядя, как она рисовала в перерывах между эпизодами.

Лето они провели вместе в домике в самом конце Стивенс-Каньон-роуд. Отец платил ренту, подрабатывая продажей приборов, которые они собирали с приятелем по имени Воз и называли «голубыми коробками». Воз был инженером, на пару лет старше отца, темноволосым, застенчивым и впечатлительным. Они познакомились в клубе, объединявшем увлеченных техникой молодых людей, стали друзьями и потом вместе основали Apple. «Голубые коробки» испускали сигналы, которые позволяли бесплатно звонить куда угодно – нелегальным путем. Отец с Возом нашли в библиотеке книгу, выпущенную телефонной компанией, в которой объяснялось, как это устроить и какие именно сигналы требуются. Нужно было поднести коробку к трубке, коробка делала свое дело, и телефонная компания соединяла абонента с любой точкой мира.

Люди, с которыми родители делили дом, держали коз, на удивление агрессивных, поэтому, когда родители возвращались на машине домой, отец отвлекал коз, а мама бежала к двери или же он подбегал к ее стороне машины и нес в дом на руках.

К тому времени мамины родители развелись: ее мать была нездорова психически и становилась все более жестокой. Мама моталась туда-сюда между домами родителей, ее отец часто отсутствовал, потому что много ездил по работе. Он не одобрял того, что мои родители жили вместе, но не вмешивался. Отец моего отца, Пол, и вовсе пришел в ярость, узнав об их выходке, но его жена Клара была добра к ним. Она была единственной из четырех родителей, кто однажды пришел к ним на ужин. Они разогрели для нее суп из банки, сделали спагетти и салат.