Маленький Диккенс - страница 22

Отец и мать долго спорили. Отец повторял слова мальчика, говорил, что он мал и не может жить один, что он слаб и не в силах работать на фабрике. Мать сердилась, попрекала отца, плакала. Наконец, отец устал спорить и уступил матери. Решено было, что Чарли по-прежнему будет работать на фабрике, но его возьмут от этой злой старухи Ройлэнс. Она совсем не смотрит за мальчиком. Надо его устроить у каких-нибудь добрых, хороших людей, поближе к тюрьме. Пусть будет у родителей на глазах.

Тут пришла маленькая служанка. Она обрадовалась, узнав, что Чарли возьмут от старухи Ройлэнс. Она знает, где его можно устроить. У нее есть знакомая семья по соседству, ей дают там иногда шитье на дом. Ее знакомые живут близко от тюрьмы и сдают маленькую комнатку. Совсем дешево. Очень добрые и хорошие люди. Чарли будет у них жить и каждый день сможет приходить в тюрьму. Обедать ему, конечно, придется на фабрике. Ходить сюда слишком далеко. Но он каждое утро сможет завтракать в тюрьме со всеми. Он больше не будет один.

Чарли утешали и уговаривали. Но он угрюмо молчал. За обедом почти не ел и рано собрался домой. Отец пошел проводить его к воротам.

В нижней галерее было тихо и пусто. В эти часы арестанты сидят по своим камерам. Отцу не хотелось отпускать сына. Он тяжело опустил руку на его плечо и ходил с ним взад и вперед по галерее.

Отец был печален. Он говорил, что трудно ладить с женщинами. Будь его воля, он взял бы Чарли с фабрики. Чарли учился бы в школе. Он отдал бы сыну последнее.

— Не все ли равно, есть мне или умирать с голоду! Не все ли равно, сегодня, через неделю, через год оборвется моя жалкая жизнь! Кому я нужен? Жалкий арестант, дряхлая, никуда негодная тварь!

— Папа, папа! Не говори так, папа!

— Чарли, — продолжал отец подавленным голосом, — ты не помнишь меня молодым, ты бы не поверил, что видишь теперь того же самого человека. Ты бы сказал, то был мой отец, а этот в тюрьме, за решеткой, другой человек… Я был молод, я был красив, я много работал и много зарабатывал, мой сын! Люди завидовали мне!

— Папа, дорогой! — Чарли крепко прижался к отцу.

— Жаль, что не сохранился мой портрет. Ты бы видел, каким я был, ты гордился бы мною. А теперь ты можешь смеяться надо мной. Смейся, смейся. Отвернись от меня! Не слушай меня, красней за твоего отца, презирай отца, презирай, Чарли! Я сам презираю себя. Я упал так низко, что вынесу и это.

— Папа, папа, — говорил Чарли, прижимая к себе его руки. — Не говори так… ведь ты не один… Я ведь тут с тобой… Я тут, папа!

— И все-таки меня даже здесь уважают. Даже здесь. Спроси, кого больше всех уважают в тюрьме? Назовут твоего отца. Спроси, с кем всегда вежливы, над кем никогда не смеются? Назовут твоего отца. Спроси, кого будут больше всех жалеть, когда он умрет с горя в этих стенах? Назовут твоего отца. Что же это значит, Чарли? Неужели мой сын будет презирать меня? Неужели обвинит меня, когда вырастет? Когда я умру, ты меня даже не пожалеешь, никогда не будешь вспоминать!..

Он низко опустил голову и заплакал. Потом поцеловал мальчика: — бедный мальчик, такой умный и добрый. Как бы этот мальчик любил его, если бы знал прежде. Как бы гордился своим отцом. Они вместе поехали бы кататься в экипаже… Все уступали бы им дорогу и завидовали…

Сын с удивлением посмотрел на отца. «Бедный папа — подумал он. — Столько горя натерпелся в жизни, а совсем как маленький. Все какие-то пустяки на уме. Я ему говорю, что мне нужно учиться, а он толкует про катанье и экипажи. И зачем он жалуется на маму? Будь он сам другой, мама не стала бы с ним спорить, она бы его послушалась и сделала бы так, как он хочет».

Мальчику стало ясно, что он напрасно говорил с отцом и что отец ему не поможет. Теперь он узнал это наверное. Но он не сердился на отца. Он его утешал и уговаривал, словно старший младшего. Уверял, что никогда больше не будет его огорчать. — Теперь, когда ты сидишь в тюрьме, я люблю тебя еще больше, чем прежде. Я всегда буду любить тебя, папа!

Отец успокоился и поцеловал сына.

— Ну, ступай домой, мой мальчик! Ступай домой.

С этого дня Чарли стал какой-то другой. Сразу стал старше. Он сдержал свое слово и никогда больше не жаловался отцу. Он жалел и любил его по-прежнему, но боялся огорчать. Да и к чему жаловаться? Отец не пойдет против воли матери. О матери Чарли думал с гневом. Он не мог забыть, что она заставила его работать на фабрике. Этого он ей никогда не простит, не может простить, не должен прощать! Семья стала ему точно чужой. С Фанни он тоже дружил меньше. У нее было много подруг, она жила своей веселой жизнью, непохожей на жизнь брата.