Маленький стрелок из лука - страница 6

- Оставьте меня в покое.

Кирилл впервые услышал ее голос: нежный, высокий, хотя и чуть глуховатый. В нем не было возмущения или раздражения.

Но от павиана не так-то просто было отвязаться. Он бросился к морю, поддел в обе пригоршни воды и, осторожно ступая по скрипучей гальке, подкрался к девушке и с гоготом вылил ей на живот остатки воды, которые он донес в своих ладонях.

На этот раз реакция девушки была несколько иная. Она приподнялась, затем села на лежак и в упор посмотрела на улыбающегося поэта.

- Вы случайно не идиот? - все так же спокойно спросила она. - Я ведь вам сказала: не приставайте ко мне.

Может, это было несколько грубовато, но Кириллу ее слова доставили удовольствие: он не любил нахальных и назойливых людей. Улыбка стала, меркнуть, на смуглом лице поэта, затем совсем погасла, он ошарашенно хлопал глазами и смотрел на нее, не зная, что оказать.

- Я вам нашел халцедон, - растерянно произнес он.

- Какой халцедон? - Она все так же в упор смотрела на него.

И опять Кирилла поразили ее глаза: они ничего не выражали. Ни возмущения, ни досады. Просто смотрели на павиана, и все.

- Не хотите искупаться? - спросил павиан. - Сегодня шестнадцать градусов, это уже прогресс! Вчера было четырнадцать.

И тут вступил в разговор Недреманное Око. Он тоже сел на лежак и, из-под обвислых полей, войлочной шляпы недружелюбно взглянув на поэта, сварливо заметил:

- Вам ведь сказали, гражданин, идите своей дорогой.

Павиан оторопело взглянул на него, ему и в голову не пришло, что этот человек имеет какое-то отношение к девушке, затем лицо его стало воинственным, черные глаза засверкали.

- Я не с вами разговариваю... Гражданин! - с вызовом произнес он, все еще стоя на коленях перед девушкой.

Гражданин со вздохом поднялся со своего лежака, подошел к ним. Поэт стремительно вскочил на ноги, сжал кулаки, наверное, подумал, что сейчас придется защищаться, но отец девушки даже не посмотрел на него, он нагнулся к ней и сказал:

- Ева, ложись на мое место.

Девушка, помедлив, сдернула с лежака плед и, захватив сумку, перешла на другое место. А Недреманное Око спокойно улегся на ее лежак. Шляпу он положил себе под голову. Покосившись на ничего не понимающего павиана, пробурчал:

- Гражданин, вы мне солнце загораживаете.

Надо было видеть лицо поэта. На нем и разочарование, и злость. Ожесточенно двигая густыми бровями, он все еще стоял на прежнем месте и не знал, что делать. Наконец перехватив насмешливый взгляд Кирилла, отошел в сторону, пробормотав:

- Гражданин, гражданин... Вы, наверное, в милиции работаете?..

Однако отец девушки сделал вид, что ничего не слышал. Он, возможно, и впрямь не слышал, только вряд ли. На то он и Недреманное Око, чтобы все видеть и слышать...

Кирилл бросил взгляд на девушку и увидел, что она повернула голову и улыбается. Глаза ее несколько оживились, самую малость. И еще он заметил, что улыбка у нее красивая, а зубы ровные, белые, лишь между верхними резцами небольшой просвет. Этот дефект делал улыбку своеобразной.

"Значит, звать тебя Ева... - размышлял Кирилл. - Ева... Интересно, а есть ли у тебя Адам?.." - Он отогнал все мысли, ему захотелось снова увидеть крошечных золотых человечков на золотых ладьях... Но перед глазами стояло улыбающееся лицо Евы, а в ушах звучал ее нежный глуховатый голос...

Они вчетвером обедали на открытой веранде курортной закусочной. Из широкого проема раскаленной кухни доносились голоса поваров, ползли запахи жареного мяса. У буфета за пивом вытянулась длинная очередь. В основном мужчины в плавках, с сумками в руках. Пиво было чешское, и даже холодное. Иванов, прижмурив глаза, с удовольствием тянул из толстой кружки золотистую, с шапкой пены жидкость. Возле его тарелки стояли еще две полные кружки. Пена, неслышно лопаясь, опадала. На завтраке Иванов клялся, что нынче больше в рот ни капли не возьмет, но вот в обед сказал, что пиво - это не в счет.

Последние дни редко они вот так собирались вместе. У каждого находятся свои дела, а потом, им и следовало отдохнуть друг от друга: почти месяц неразлучны. Хотя, надо сказать, компания у них подобралась удачная: никто не раздражает друг друга, никогда нет ссор. А Иванов и Кирилл даже вместе учились в университете на филфаке. Правда, тогда особой дружбы между ними не было, наоборот, чаще всего они были противниками. На волейбольной площадке Кирилл защищал честь филфака, а Иванов почему-то выступал за философский факультет.