Маловато будет-2, или Волшебные небеса - страница 12

«Елки-моталки! - подумал Мужик. - Чего ж делать-то?..»

В голове у него сейчас же закопошились, закопошились какие-то мысли…

А тут и действительно: Судак, пыхтя, вытащил округлый камень, который в здешних краях служил плахой, а Сом поднял над головою… пилу.

Ну да, понятно. Под водой ведь топором как следует не ударишь. И, стало быть, палач собирался голову Мужику… отпилить - вот ужас-то!

«Да копошитесь же вы скорее! - молча закричал Мужик на свои мысли - Сейчас отпилят вас от меня, и уже никому вы тогда не пригодитесь!»

В ответ мысли так закопошились - любо-дорого посмотреть.

Уже через каких-нибудь шесть секунд они выстроились в очень красивое вранье. И Мужик немедленно завопил:

- А дозвольте перед смертью мне последнее желание произнести!

- Обойдешься, - ответила Осетрина небрежно.

И Окунек тут же хихикнул, чтобы окончательно ей угодить.

- Да я подарок хочу преподнести, - сказал Мужик просительно. - Не пропадать же золоту…

- Золоту? - сразу заинтересовалась Осетрина. - Откуда у тебя золото?

- А в том-то и секрет! - сказал Мужик наставительно. - Этому проходимцу-проплыванцу вы поверили, - и указал на Окунька, - а ведь он, хитрый мальчишка, вам не полную правду доложил!

- Врет! Врет! - аж взвизгнул Окунек.

- Молчать!.. Так что за золото?

- А вот, извольте сами взглянуть. Мне-то оно теперь ни к чему… - и Мужик показал на гирю, привязанную к бидону.

Тут все, кто был в подземелье, с интересом посмотрели на огромную округлую железяку.

- А чем докажешь, что она золотая? - просипел Судак.

- Тут и доказывать нечего. Возьми сам и проверь! Только она привязана…

- Ну, это невелика беда, - сказала Осетрина по-хозяйски. - А ну-ка, Сом Самсонович!

И вот уже пила, которой Мужик так… побаивался, делала свое очень важное дело - пилила веревку, которой гиря была привязана к бидону.

А зачем это Мужику нужно?

Неужели еще не догадались?!

Без гири бидон сразу рванулся вверх. И Мужик за ним, потому что крепко держался за бидоновы ручки!

Вот, оказывается, зачем надо было запоминать дорогу! И еще Мужик, когда его волокли вниз, приметил, что в одном из наклонных коридоров есть открытое окно. Теперь он несся туда, как на подводном глиссере. Бидон / тянул вверх сильно и стремительно.

- Догнать! - кричала Осетрина. - Схватить!

Главный Язь и вся охранная команда кинулись за Мужиком. И представляете, схватили его, вцепились в Мужиковы пластилиновые сапоги. Но бидон двигался наверх мощно, как трактор.

- Давай-давай, ребята! - сердито сказал Мужик. - Захотели ко мне в гости, на рыбу в винном соусе? Добро пожаловать!

И Главный Язь, а за ним простые язи, а за ними и упорные ерши отцепились. Потому что Мужиков летающий бидон уже выскочил из окна и теперь на всех парах мчался к поверхности озера.

- То-то же! - крикнул Мужик вниз. - Да вы не расстраивайтесь, еще повидаемся!

Выбрался на берег… Вот счастье-то, вот радость! Сел на твердую сухую землю и сидит. Кажется, ничего ему в жизни больше и не надо… домой бы сейчас, к Жене. Пусть ругает, пусть даже скалкой на него… замахнется - ей-богу, Мужик бы все стерпел!

И плевать на весь этот подводный мир - пусть дальше страдают, если им охота подчиняться своей поддельной Осетрине. «Живите как хотите, мое дело сторона, моя хата с краю!»

Однако чувствовал, что тех Рыбкиных глаз, которыми она посмотрела в момент их расставания, ему никогда не забыть!

«Нет, дорогой, - сказал себе Мужик, - хочешь не хочешь, а надо что-то делать!» Поднялся… А куда идти, не знает.

Ну и пошел, как говорится, куда глаза глядят. В сказках это часто делают. Да и в жизни тоже, особенно в нашей, в пластилиновой…

Мужик шел по берегу озера. Веселое, ладно слепленное солнышко сушило и пригревало его. Июльские пластилиновые птички пели счастливые пластилиновые песенки. И Мужик невольно повеселел.

«Ты погоди, Жена, побереги скалку до следующего раза. Я пока к тебе не пойду. У меня другие дела есть. Я пока пойду…»

А правда, куда же он все-таки идет?

Мужик наш пришел, оказывается, к плотине.

К какой такой плотине?

Сейчас-сейчас, не волнуйтесь. Все вам расскажу.

Дело в том, что Пластилиновское озеро было все-таки не совсем озером. А было оно, как я и говорил вначале… прудом. Большим, старым, но прудом.