Мальвина Советского разлива. Часть 1 - страница 7
– Не побрезгуй, начальник.
Никифор, постелив на мокрые деревянные брусья газету, стал выкладывать соленые огурцы, помидоры, копченое сало, черный хлеб, вареные яйца. Очистил две луковицы и, порезав их на четыре части, сыпанул жменьку соли.
– Ха! Вы что продсклад ломанули?
– Не, начальник, – добрые люди помогли.
– Тогда не побрезгую.
Мы закусили и снова закурили. Тепло так было, хорошо. Как будто с отцом сидел рядом.
– Что дальше намерен предпринять, служивый?
– Смешно, но уехать хочу к арабам и бедуинам. На Синай. Там море, горы, пустыня…
– Ну, так и езжай. Ты же с детства этого хотел, и в прежней жизни там жил. Вот и езжай. И она туда к тебе приедет. Не сразу, но приедет. С бухлом завяжи, чтобы не так ломало, начни книги писать. Пиши все, что душа подскажет, а она у тебя – ох, какая! Засиделась. Ей сейчас только дай.
– Откуда ты все знаешь? Ну – про душу, про Катю, что она приедет?…
– Оттуда. Не надо оно тебе. А приедет она, и вместе вы будете потому, что браки на небесах заключаются, а не на земле. Слыхал, небось, да не верил в это. А не верил потому, что слаб человек в понимании своем, а особенно в вере. Ох, как слаб. Ну, вот ты, скажем. Попробуй сейчас, через год, через пять лет, представить рядом с собой другую женщину – хрен, что у тебя, полковник, получится. Не заменить тебе ее никем. И член свой ни в какую другую не засунешь, потому, что вместо той, кого трахаешь, будешь Катю представлять и видеть. А та, которую иметь будешь, это сразу почувствует. Вот и думай, что тебе надоть. А вас там, наверху, давно друг к дружке вели. От того и судьбы ваши похожи. От того и отпали все ваши прежние мужья и жены, партнеры и партнерши, как осенние листья с веток, что вам вместе определено быть. Для счастья. А выберете несчастье – его и получите.
– Никифор, ты прямо Настродамус. Право слово…
– Нострадамус? Гы. Вот уж не думал. Он тоже боков напорол. Боженька ему дар, как и мне, как и тебе дал. Жизнь называется. А он ее на необъяснимые комментарии потратил. Все будущее пророчил, людям мозги засрал. Да и я хорош. Если бы тогда не сорвался, мы б уже давно в шоколаде жили, и не мы в Европу, а они к нам просились бы. Ну да ладно. Пей, полковник. Пей. Но вскоре завяжи. Негоже человеку себя в этом дерьме топить.
– Спасибо, Никифор. Что еще посоветуешь?
– А что тебе советовать? Ты сам все знаешь. Через любовь все в этом мире дается. Полюби себя, полюби жизнь. Катю полюби по-новому. Не как собственник, а как хранитель, как ценитель. Береги ее. Вас действительно не зря свели вместе. Пусть злится, пусть не подпускает тебя. Пусть молчит, не отвечает на звонки, на смски эти, что шлешь поутру. А ты терпи. Тебе ж она не тока в постели нужна? Когда душ слияние – вот тогда все и ладно становится. Сам поменяйся, тогда и мир вокруг тебя изменится. На вот тебе, на счастье, – он протянул мне серебристый брелок в виде дельфина. – К тому и стремись. Наливай, полковник…
Пробуждение утром следующего дня оказалось на прочуд легким. Я с наслаждением умылся холодной водой, сбрил щетину. Разогрел мясо с гречкой. Позавтракал. Собрал старую, ненужную одежду. Сложил её в рюкзак и отправился искать Никифора.
Начать решил с опорного пункта, правильно полагая, что участковый знает все. Зайдя в опорный пункт, подошел к кабинету, дверь в который была открыта. Постучал, обозначив свое присутствие. Шагнул в кабинет.
– Привет, парни. Я…
– Здравия желаем, – поднялись со стульев капитан и старший лейтенант. – Можете не представляться, мы вас знаем.
Я подошел, мы обменялись рукопожатиями. Присел на видавший лучшие времена стул. Окинул взглядом обстановку кабинета. Скромно, даже очень. Собственно, как и везде в последнее время. Нет у страны денег на содержание правоохранительного аппарата. Даже на достойную зарплату нет. Да, впрочем, так было всегда. Всегда, начиная с того момента, когда наша страна шагнула на путь независимости. Жаль. Раньше было по-другому. Ну, да то раньше…
– Что привело вас к нам? Помощь нужна?
– Да. Информация нужна, где теперь Никифор, он же «Доцент» обитает. Личность во все времена известная.