Мальвы - страница 49

Что <наконец-то>? Он ждал смерти своего старшего брата? Да, ждал. Если бы Бегадыр не умер вчера, — о, слава аллаху, что спас его от греха, Ислам сегодня на банкете отправил бы его в тот дивный мир, где цветут сады и текут реки… Бездарный, слюнявый стихоплет и трус. Сколько рыцарей погубил он напрасно под Азовом, и лишь для того, чтобы угодить султану.

<Не проявлять своего непослушания султану, — казалось, выстукивали копыта по камням, — ни в чем не перечить полоумному, юродивому Ибрагиму. Да, да, я, Ислам-Гирей, дам присягу, присягну, присягну, это хорошо, что в Стамбуле Ибрагим, Ибрагим, Ибрагим…>

Хлестал коня нагайкой, ибо каждая секунда — это трон, каждая минута это независимость татарского ханства. Лишь бы только не споткнулся конь.

Сефер Гази выдержал какое-то время, пока утихнет буря в душе Ислама, и, поравнявшись с ним, сказал:

— Горячий ум — выигрыш в бою. Холодный ум — победа в политике. Замедли свой шаг, Ислам. Там, впереди, не вражеские обозы и не жерла пушек. Там плетется паутина измен и интриг, там уже кишат змеи коварства и злобы. Мечом не возьмешь их, а только гибким умом. — Сефер Гази приподнял веки: — Что ты, Ислам, решил делать?

— Сегодня же еду в Стамбул.

— Неверно думаешь. Стоит ли вождю идти впереди войска и первому принимать на себя вражеские стрелы? Ты ведь не можешь угадать, как встретит тебя султан. А если он примет тебя как посла от брата Мухаммеда, который тоже с нетерпением ждет смерти хана?

Сефер свернул коня влево, и свита калги-султана поскакала вдоль Бодрака по земле яшлавского бея.

— Нам сегодня не к лицу парадный въезд, — продолжал с невозмутимым спокойствием Сефер Гази. — У нас еще есть время. Нам лучше незаметно по ущелью заехать в Ашлам-сарай и подождать там верного тебе младшего брата Нурредина Крым-Гирея. Посылай гонца в Качу и подумай о подарках для Ибрагима.

Спустя минуту один из сейменов скакал через биасальские холмы в резиденцию Крым-Гирея, а Ислам с Сефером медленно ехали мимо известняковой скалы Бакла.

— Мы на земле Яшлава, — нарушил молчание аталик. — Пословица говорит, что земля, где ступит копыто ханского коня, — это уже собственность хана. Но это далеко не так. Яшлавский бей, правда, слабосильный. Но есть Мансуры, Ширины… Эти сильнее. Позади тебя идет сотня верных капы-кулу*, твоих рабов, сейменов. Хану надо на кого-то опереться. Кто будет у тебя правой рукой, думал ли ты над этим, Ислам?

_______________

* Сейменов, которые формировались в Крыму по образцу турецких

янычар, называли к а п ы — к у л у (в переводе — дверные рабы).

Ислам-Гирей оглянулся. Его любимец, храбрый светловолосый Селим, которого он купил у старой цыганки в Салачике, ехал на коне в первом ряду воинов и не сводил с султана преданных глаз.

— Беи-предатели не будут моей опорой, — с ожесточением ответил Ислам. — У меня есть обстрелянное под Азовом войско, я удвою его, утрою, увеличу в десять раз! Рыцари будут моими обеими руками.

Сефер Гази промолчал. Ему понравился ответ, потому что сам он был из рода сейменов и ненавидел беев. Но знал: без них хану не обойтись. Не приблизит к себе — при первой же возможности они изменят хану. Потому и промолчал.

Они обогнули белую скалу Бакла, въехали в длинное ущелье Ашлама-дере, зажатое с обеих сторон отвесными кручами. В долине, возле Салачика, виднелись красные крыши летного ханского дворца.

— Ты, Ислам, был тут не раз, — начал Сефер Гази, — а, наверное, никогда не присматривался вон к той удивительной скале, которая возвышается справа. А ну-ка, присмотрись получше, что видишь?

Ислам-Гирей поднял голову. Действительно, до сих пор он не замечал: над пропастью нависла огромная скала, размытая дождями: сверху она уже дала трещину и угрожала загородить падением узкий проход. Удивленный Ислам остановился. Со скалы устремило свой взор в сторону стенного Крыма каменное изваяние, похожее на властелина. Грудь и руки закованы в латы, жестокое монгольское лицо, властное и грозное, выдалось вперед, стремительность, гордость и смелость ощущались в каменной статуе. Казалось, вот сейчас протянется рука — и тысячи конных номадов помчатся туда, куда укажет властелин.