Малыш от чужого папы. Неслучайная связь - страница 8

– Здесь красиво, – исправляю его. – Главное, чтобы и сюда не добралась… «цивилизация», – киваю назад, в направлении, где раскинулись клубы и кафе.

– Что плохого в том, чтобы облагородить дикий пляж? – черные брови взметаются вверх.

– Облагородить, но не опошлить, – качаю головой и устремляю взгляд вдаль. – Я помню прибрежную полосу нетронутой. Именно этим она и манила отдыхающих. Вы слышали об экотуризме? – мельком смотрю на цербера, но сразу же отвожу глаза.

– Разбираетесь в турбизнесе? – в голосе мужчины проскальзывают деловые нотки, будто мы бизнес-партнеры на совещании.

– Немного, – отвечаю пространно, потому что не хочу выдавать лишние сведения о себе. – Я работала в крупной туристической компании.

Умолкаю, не упоминая ни названия фирмы, ни имени Врагова.

– Так что с экотуризмом? – цепляется цербер за мою фразу.

– В последнее время он набирает обороты, – решаю не вдаваться в подробности. – Но это не объяснить бизнесменам, которые хотят легких денег и ежеминутной прибыли. Не удивлюсь, если завтра какой-нибудь «умник» решит отель выстроить у скалы…

Мужчина внезапно закашливается. Сильно, надрывно. В определенный момент начинаю волноваться. Протягиваю руку, чтобы по спине его похлопать, но все прекращается так же неожиданно, как и началось.

– Не любишь бизнесменов? – спрашивает хрипло, резко переходя на «ты».

Подсознательно принимаю его ненавязчивую попытку сближения. Не люблю условности и излишние церемонии.

Мы – два обычных человека, которые встретились на отдыхе. К чему нам «выкать»?

– Хм, не так, – уточняю, задумчиво надавливая пальчиком на свои губы. – Не переношу людей, которые идут по головам ради достижения личных целей. Сфера их деятельности не имеет значения…

– Говорят, своя рубашка ближе к телу, – многозначительно тянет цербер, внимательно следя за каждым моим действием.

– Да. Но не в том случае, когда она сорвана с остывающего тела нищего, – складываю руки на коленях. – Разве нельзя жить хорошо, но при этом не делать плохо другим?

Взглянув на мужчину, успеваю заметить, как уголки его губ дрогнули в некоем подобии улыбки.

– Ты идеалистка, – насмехается надо мной.

– М-м-м, как ты интересно словосочетание «наивная дура» завуалировал, – прыскаю ехидно.

Секундная пауза, испепеляющий взгляд с зеленым огоньком в глубине – и лихорадочный мужской вздох.

– Отнюдь, – цербер вновь становится серьезным. – Я привык прямо говорить то, что думаю.

– Ты ведь иностранец? – направляю нашу беседу в иное русло. – Откуда так хорошо знаешь русский?

– Мама – украинка, – выдает честно. – В детстве часто говорила со мной по-русски. Да и вообще я во многом похож на нее…

– Ясно. Она на отдых не приехала с тобой? За границей осталась? – сыплю вопросами, словно мы близкие люди.

– Мама умерла, – сообщает цербер ровным тоном. – Давно.

Цербер умело прячет боль под непроницаемой маской. Но я все чувствую.

– Прости, – чуть слышно. – Моя тоже.

Молчим. У каждого из нас своя рана. Старая, но не до конца затянувшаяся. Кровоточит без срока годности.

Наши эмоции рвутся наружу и электризуют воздух вокруг. Однако мы оба сдерживаемся. Невыносимо.

– Цефей, – указываю пальцем в звездное небо, чтобы разорвать гнетущую тишину.

– Что? – сводит брови мужчина, но все же запрокидывает голову.

– Созвездие Цефей, – поясняю. – Вон тот неправильный пятиугольник, – очерчиваю пальцем в воздухе.

– Хм, – поворачивается и окидывает меня критическим взглядом.

Типичный мужчина! Ни капли романтики!

– Созвездие названо в честь древнегреческого царя Цефея, – продолжаю умничать, дико опасаясь нового витка нашего молчания. – Согласно мифу, он отдал свою дочь в жертву морскому чудовищу и…

– Хреновый миф, – гавкает цербер и рывком поднимается с земли, оттряхивая джинсы.

Искренне не понимаю, почему он вдруг вспылил. Следую его примеру, но встаю чересчур резко. Спотыкаюсь о булыжник и отшатываюсь назад, теряя равновесие.

С трудом балансирую на самом краю выступа, спиной к морю, рискуя сорваться вниз.

Выставляю руки перед собой, хаотично взмахивая ими и пытаясь ухватиться хоть за что-то. Чувствую, как горячая мужская ладонь окольцовывает мое запястье. Но этого оказывается мало.