Мама для Мамонтенка [СИ] - страница 45
— Замолчал? Перестань звонить сюда, если не хочешь, чтобы ей кто-то навредил. Ты меня понял?
Залесский казался еще тем ублюдком. Наверняка он сразу понял, что Мамонт относится к Ане трепетно, когда тот вступился за девушку в ее квартире. Но это было нормально — заступиться за слабого и уязвимого в тот момент человека.
— Слушай сюда, урод, — прошипел Мамонт, придя в себя. — Еще раз посмеешь угрожать мне или моим близким, и я…
Угрожать нельзя — первое правило агентства. Угрозы, записанные на диктофон, могут использоваться в целях привлечения компании к ответственности. Мамонт замолчал. Ему хотелось красочно расписать Залесскому, что будет ждать его, если притронется к Ане хоть пальцем, но он проглотил эти слова. А когда взглянул в окно и обратил внимание, что уже стемнело, а ее все нет, то почувствовал, как сильно волнуется.
— Если вы не вернете задолженность, Егор Викторович, то мы продадим ваш бизнес, автомобиль… И, если понадобится, квартиру. Советую как можно быстрее найти деньги для погашения долга.
Отключив телефон, Мамонт уставился в одну точку. У него появилась еще одна слабость… Еще один человек в его жизни, с помощью которого им смогут манипулировать другие.
Аня.
Когда в коридоре послышался звук открывающихся дверей, Мамонт пулей вылетел туда и, убедившись, что это пришла она — в порядке, вот только немного расстроенная, — прислонился к стене.
— Как свидание? Удалось?
Аня посмотрела на Мамонта каким-то опустошенным взглядом, присела на пуфик и сняла туфли. Она ничего не отвечала, а сердце сжималось и одновременно рвалось на части.
«Если Павел тронул ее хоть пальцем, если посмел обидеть ее», — думал Мамонт, чувствуя, что по венам расползается ярость.
— Ань, все хорошо?
— Нормально, — ответила подавленным голосом. — Миша еще спит?
— Нет, играл у себя, я как раз собирался проверить как он, и тут ты пришла…
— Ладно. Я уложу его спать, вы не волнуйтесь.
Она медленно поплелась к комнате Миши, а Мамонт поспешил к себе, чтобы позвонить коллеге и выяснить, что произошло между ним и Аней.
— Что ты ей сделал? — гневным голосом спросил Мамонт. Внутри клокотала ярость. Хотелось впиться в глотку тому, кто мог навредить беззащитному человеку.
— Полегче! Кому я что сделал?
— Не корчи из себя идиота! Ане! Что ты ей сделал? — процедил сквозь зубы, понимая, что если бы сейчас Павел находился рядом, то двинул бы ему по морде, и плевать на спор… кодекс мужской чести.
— Ничего я ей не сделал. Продинамила меня твоя Аня. Понял? Продинамила. Ты выиграл, так что поздравляю.
В этот момент облегчение нахлынуло вовсе не оттого, что Мамонт оказался прав и Аня — чистейший человек. Нет. Стало легче оттого, что с ней ничего дурного на этом свидании не произошло. Прикрыв микрофон рукой и выдохнув, Мамонт прикрыл глаза. Он прислонился спиной к стене и улыбнулся. А от слов Павла «твоя Аня» вдруг стало как-то чертовски приятно.
— Не смей больше пудрить ей мозги. Поигрался и хватит, — пригрозил товарищу.
— Слушай, давай поговорим об Ане потом, а то у меня тут телочка из душа вышла…
Мамонт ничего не стал отвечать, он выключил телефон и кинул на кровать. Сердце как-то приглушенно билось в груди, но в то же время каждый удар можно было прочувствовать. Решив, что следует поговорить с самой Аней и выяснить у нее, что именно так сильно расстроило, если Павел тут ни при чем, Мамонт направился в кухню, где обычно встречался с няней своего сына.
Миша был маленьким островком спасения в этой непростой жизни. Аня находила в этом искреннем человечке успокоение и понимала, что она живет не напрасно. Непонятно, что было бы с этим малышом, если не она. И что было бы с ней без него. Поправив одеяло и поцеловав заснувшего мальчика, она вышла из детской и направилась в сторону кухни. Почему-то ноги несли именно туда. Возможно, на подсознательном уровне, Аня понимала, что только там может встретиться с Мамонтом и найти себе компанию. Ей хотелось выговориться… Рассказать кому-то о наболевшем… Да просто поговорить с человеком, который, как и она, разочаровался в людях.
И Аня не ошиблась. Мамонт сидел на кухне, около прохода, и сразу же чуть сдвинул ноги, пропуская и как бы приглашая присоединиться к его личной минуте молчания.