Мама для Совенка - страница 54

— Скажите, а Столп — тоже дар? — поинтересовалась, размазывая остатки венецианской карамели по тарелки.

— Конечно, — ее удостоили царственным кивком.

— Бедняги, — сочувственно вздохнула Юля, — даже на карманные расходы денег нет.

— Почему нет? — оскорбился Третий, вдруг остро восприняв вопрос собственных денег.

— Как же… Вы — Столпы. Вас же всем обеспечивает корона, зачем вам деньги?

Четвертый закашлялся, а Третий коротко расхохотался.

— Ю-лия, не хотите пойти ко мне в помощники? Я бы ваши слова написал на двери приемной министерства финансов. А то развелось последнее время столько любителей получить денег от короны…

И расстроенный Третий потянулся за добавкой.

— Мне денег от вас и не надо, — начала было девушка, но Кайлес умоляюще замотал головой, выхватил из рук Юли контракт, перевернул страницу, ткнул куда-то в середину. При этом смотрел он как побитый жизнью четырехлапый бродяга, которому она проспорила сахарную кость. Под этим взглядом Юля сдалась и вчиталась в текст. В горле внезапно пересохло, пришлось тянуться за чаем. Отпила, снова вернулась к цифре. Проверила валюту, периодичность выплаты. Контракт явно составлял профессионал — учтено было все: аванс, отпускные, больничный. И как ни смотри в текст, а получать она должна будет десять тысяч евро ежемесячно. Еще и бонусы полагались за выполнение плана. Не зарплата, а сплошной коммунизм. И очень хотелось спросить — не потребуется ли убить кого-нибудь за такие деньги.

Подняла взгляд от бумаги — Кайлес смотрел выжидающе — нет, она ему точно что-то должна. А внутри цунами собирались сомнения. Не платят такие деньги за легкую работу, даже за нормальную, от слова совсем. Юля сомневалась, что элитные проститутки и то столько получают.

— Не знаю, — проговорила, пытаясь облечь суматошные мысли в слова.

— Юлия Андреевна, — Кайлес вдруг подался вперед, ладонью накрыл ее руку, глаза его замерцали знакомыми желтыми огоньками, а голос сделался низким, обволакивающим, — это прекрасная возможность, верьте мне.

«Верьте мне», — эхом отдалось в голове, а рука сама потянулась за ручкой, которую мужчина секундой ранее достал из кармана и протянул.

Раздался тихий, но такой знакомый шелест. Юля поймала взгляд расширившихся от ужаса глаз кузена, ручка со стуком упала на стол, а лезвие меча замерло у горла Кайлеса.

Юля оцепенела. Накатили разом — страх, воспоминание. Последнее пришло особенно ярким, да таким, что кожа зажглась и вернулась фантомная боль, а в голове крутилась единственная и совершенно дурацкая мысль — отмывается ли кровь с обоев.

Третий выразительно кашлянул. Кашель волшебным образом подействовал на Четвертого. Мужчина, чуть помедлив и испытывая нервы кузена, убрал меч за спину в невидимые ножны. Юля вскинула брови, осознавая, что все время этот невозможный придурок разгуливал у нее по квартире с мечом за спиной. А она собиралась его сковородкой огреть. И девушка рвано выдохнула, рядом начал дышать бледный до синевы Кайлес.

— Еще раз применишь к ассаре свои фокусы, — с замораживающим спокойствием проговорил Фильярг, — и я отрежу тебе твою дурную башку. Понял?

Кузен говорить не мог, только кивнул. Вид у него был пришибленный, а еще Кайлес старательно отводил от девушки взгляд.

— Простите, Ю-лия, за эту семейную сцену, — поморщился Харт, — некоторые, к сожалению, думают, если им достался сильный дар, то они могут его применять ко всем подряд.

То есть Кайлес сейчас воздействовал на нее ментально, — догадалась Юля. Зашибись. Очень хотелось спросить: — А так можно? И еще уточнить — нет ли подобного таланта у Совенка, а то нехорошо, если всякие дяди на нее влиять смогут. Не один он такой одаренный…

Зато теперь было понятно, как без документов и денег Кайлес смог не просто прижиться в России, но еще и организовать свой бизнес. Интересно, оболваненных им тетенек можно пересчитать по пальцам или там счет на сотню пошел? И зря она на Лидию Сергеевну ругалась. Тут любая не устоит, выдав все тайны, в том числе и государственные.

— Не переживайте, я усилю защиту, — Фильярг поднял Юлину руку, обхватил пальцами браслет, и тот отозвался теплом, а мужчина заверил: — Теперь на вас не смогут воздействовать.