Мама года или Замуж за гада - страница 18

Если он не узнал свою пару, то кто тогда вообще на это способен.

Что ему делать? Что же ему теперь делать?

Герцог уронил тяжелую голову на стол, глядя на место, где обычно сидела Эрика.

В то, что она его простит, он не верил. Герцог бы на ее месте вообще все связи порвал, но Дамб держал магический контракт, и пока срок договора не истечет, она никуда не уйдет.

Звучало отвратительно, но Келион был намерен воспользоваться своим последним шансом, пока время ещё есть и Дамб привязана к нему магией контракта.

Возможно ли склеить разбитое сердце?

Олимпия вышла из кабинета, не оборачиваясь. Внутри опустело.

Всё равно, ей теперь совершенно всё равно.

Дура. На что она надеялась?

С чего бы самому герцогу смотреть на нее, простую слугу?

Нет. Все к лучшему, когда придет время, она сможет уйти отсюда, ее больше ничего здесь не держит.

Да, хорошо, что они не зашли слишком далеко, хорошо, что она узнала об этом сейчас, иначе, как глупая, ждала бы, когда сможет жить с ним долго и счастливо.

Эрика зашла в уборную, достала зелье из кармана, взболтала и выпила.

Хватит быть жадной и желать того, что никогда не будет принадлежать ей. Достаточно.

У нее есть сын и хороший друг, это ее семья. И не нужно больше никого.

Керналион и не вспомнит ее через полгода, что для него шесть месяцев? Что для него вся ее жизнь?

Она склонилась над раковиной, закашлявшись. Всего за несколько дней уже вошло в привычку вот так кашлять кровью.

Даже после того, как она промыла рот, на языке все еще чувствовался солоноватый металлический привкус.

Сколько это будет продолжаться? Сколько еще она должна будет жить в неизвестности, умрет ли в любой момент или нет?

Она медленно шла на поправку, но после того, что случилось сегодня утром, Оля опасалась, что за всеми тревогами слишком забудется и начнет пропускать приемы лекарства.

Поступок Керналиона – удар ниже пояса. Откуда только берутся такие повесы?

Эрика очень надеялась, что повзрослев, ее милый Занефир не превратится во что-то подобное только потому, что тоже дракон.

Умывшись холодной водой, она вернулась гостиную, переоборудованную под учебное помещение. Прошла к стеллажу с посудой и взяла сковороду, чтоб обжарить немного кофе, через несколько секунд поставив на место.

Ладонь ныла, на белых бинтах проступала кровь. Снова вспомнился тот момент, когда она пыталась затолкать герцога на кровать. И слова, которые дракон ей сказал у себя в кабинете.

Оттого казалось, что рана на руке стала болеть в несколько раз сильнее.

Попаданка закусила щеку изнутри, давно она не чувствовала себя настолько беспомощной – у нее даже не было магии, чтобы справиться с этим самой.

Такая слабая, и кофе сварить не в состоянии, стыд, да и только.

Ученики сидели тихо, неусыпно следя за своим преподавателем.

Имя Эйрикура Дамба стояло на слуху даже во дворце, казалось, не было ни одного аристократа, который не знал бы об удивительном чайном слуге герцога Ибенира.

У всех вызывало зависть то, что племянник короля смог раздобыть себе такого полезного человека, еще более удивительным казалось то, что изначально Эйрикур работал простым младшим садовником и получил свою нынешнюю должность совершенно случайно.

Спасало от наплыва писем и похищений только то, что в лицо Дамб почти никто не знал.

Дворецкий позаботился обо всем – каждый обучающийся подписал пакт о неразглашении любой информации, связанной с Эйрикуром Дамбом, и благодаря этому личная жизнь Эрики вне стен поместья оставалась неизменной.

Почти все ученики Оле чуть ли не в рот заглядывали, ожидая, когда же она скажет что-нибудь, и с восторгом ловили каждое ее слово.

Она всегда поражалась тому, где Эдгар набрал столько ее обожателей, да еще и так, что среди них не было ни одного человека.

Ну правда, хоть анатомический музей открывай, почти все экспонаты есть: оборотень, пять полукровок, дракон, вампир и даже эльф.

Еще несколько рас она определить не смогла – всё-таки знания о мире предыдущей хозяйки тела ограничены, а сама Олимпиада знает далеко не так много, как хотела бы.

С горем пополам Эрика сварила себе кофе, перелила из турки в чашку и обессиленно опустилась в кресло, пустым взглядом смотря вперед.