Мангыстауский фронт - страница 5
Может, зря он из Кульсаров сорвался? Разбуривал бы старую площадь, и старики с ним жили бы. Глядишь, и Жалел не подался бы из дому. Все вместе. Как пальцы одной руки. А теперь… Мангышлак большой. Жизни не хватит, чтобы его освоить. Вон американцы… С самой войны на Аляске нефть ищут. Землю скважинами, как гвоздями, утыкали, а толку нет. Может, и здесь то же самое?
Что делать? В Майкудук переезжать? Бурение бросить? Ходить за старой верблюдицей и двумя десятками баранов? Нет, только не это. Столько лет в нефтеразведке. Все с ней связано. Хорошее. Плохое. Вся жизнь. Да и кто перепрягает лошадь, переезжая брод? Сколько осталось жить? Пять… Десять лет…
Халелбек так ушел в свои мысли, что обеспокоенная мать склонилась над ним:
— Нездоровится, сынок? Может, приляжешь? Всю ночь в дороге…
— Нет, апа. Не устал. Так, разное приходит в голову…
…Можно, конечно, и в Жетыбае обосноваться. Тогда прощай Узек. Второй раз с места уже не сдвинуться — дети подрастают, да и годы не те. Узек, Узек… Вот-вот начнутся там работы. И все с нуля. С колышка. Новое месторождение. И какое! Брат, Тлепов о нем столько говорили. Большую нефть ждут… Такой в его жизни еще не было. Узек освоить — можно и умирать спокойно. Свое сделал в жизни.
Как это брат рассказывал про геолога Жихарева?.. Верно: остается то, что остается. Жихареву повезло: открыл Жетыбай. Осталась о нем память…
Халелбек взглянул на часы: «Пора!» — перевернул пиалу, кивнул Саше:
— Поехали?
— Сейчас. Доскажу только. Батя спрашивает, почему я на Мангышлак приехал.
— И почему? — тоже спросил Халелбек. Он с интересом смотрел на паренька, ожидая, что тот ответит.
Саша решительно сжал губы:
— Что такое Мангышлак? Передовой край. Если хотите — фронт! Нужно добыть нефть, несмотря ни на что… — Саша волновался. Видимо, какие-то отцовские слова зацепили парня. — Вырвать ее. А места гиблые. Зимой — бураны, морозы. Летом — жара, пыльные бури. Барса кельмес. Так ведь по-казахски?
Отец внимательно слушал, легонько постукивая костяшками пальцев по пустой пиале.
— Еще одно: вода! Плохо с ней. Значит, ни кустика, ни деревца…
— Говоришь, воды нет? — перебил отец. — Как так? Всю жизнь живу. Мой отец, дед жили — вода была.
— Ученые пишут… Вот специально… Из энциклопедии… — Саша достал тощую, замусоленную записную книжку, перелистал. — Где же? Ага, нашел: «Мангышлак — самый западный выступ восточного берега Каспийского моря. Омывается заливами…» Дальше… «Климат резко континентальный. Осадков около 150 миллиметров в год. Развито главным образом пастбищное животноводство. Постоянных рек нет».
Саша торжествующе глядел на Бестибая. Отец согласился:
— Правильно пишут: рек нет. На земле нет. А под землей — другое…
— Какая разница, — вспыхнул Саша. — На земле. Под землей. Нет и нет.
Бестибай как не слышал, продолжал говорить:
— Наш род много лет мангышлакскую воду пьет. У Келимберды был сын. Мукал. У Мукала — Беимбет. У Беимбета — Сатыбай. У Сатыбая родился Жандай. У Жандая — Бокара. А у того Жанбоз. Сколько колен?
— Шесть.
— Верно, шесть. У Жанбоза было пятеро сыновей. Самые младшие — Айым и Шана. Мой дед Кул — сын Шаны. Теперь подумай: как же без воды столько людей жило?
— И все на Мангышлаке? — недоверчиво спросил Саша.
— Родина.
— Да-а-а… Все равно воды мало. Вон в наш Жетыбай откуда возят? Пока доедут, не вода — тухлятина.
— В Жетыбае вода есть. Найти надо. Колодцы вырыть.
— Колодцы?! — засмеялся Саша. — Колодцами, батя, скважины не напоишь. Они знаете сколько воды требуют? Только давай! Вся работа на воде…
— Колодца мало — скважину ставь, — не уступал Бестибай.
«А ведь прав отец, — думал Халелбек, с интересом слушая разговор. — На каждой оперативке только и слышно: «Вода… Вода», а гидрогеологов в экспедиции — раз-два и обчелся. Да и денег мало отпускают. Все средства на нефтеразведку. Будто вода сама собой найдется…»
— Ищи не ищи, — Саша запальчиво махнул рукой, — пустыня, она и есть пустыня.
— Что такое Мангышлак? Знаешь? — спросил отец.
Халелбек заметил, что он тоже разволновался: несколько раз дотрагивался до горла, словно что-то мешало дышать.
— Не принимай к сердцу, коке