Манул - страница 2

— Да ладно, не оправдывайся, не один год друг друга знаем! — Матюха дружески хлопнул Тихона по плечу, продемонстрировав ряд желтых нечищеных неровных зубов. — Знаю одного человечка, который как раз готов купить у тебя партию.

— Да? — Тихон удивленно захлопал глазами. В уме он уже просчитывал, как бы повыгоднее провернуть эту сделку.

— Только, чур, мне как посреднику сорок процентов долю, — Матюхе таки принесли медовуху, и он поспешил пригубить свой кухоль на некоторое время, отвлекшись от собеседника.

Тихон озадаченно помотал головой. То-то Матюха так радуется, крысий хвост! За такие грабительские проценты не работал ни один самый наглый посредник. Это же натуральный грабеж!

Мужик обменялся со своими согласными взглядами.

— Не, Матюх, ты, верно, шутишь? — из груди Тихона вырвался нервный смешок. Сельские согласно закивали головами. — А я думал, что мы друзья!

— Мы друзья, Тихон, — поспешил осадить его Матюха. — Видишь ли, ты не один такой сегодня растяпа с соленьями. А покупатель один. Так что, ты бы мне еще спасибо должен был сказать за то, что я решил сперва к тебе идти…

С лица разомлевшего было Тихона, спали все краски. Сначала купцу даже пришло на ум, что хитрый крыс его разыгрывает, однако одного взгляда в уверенные глаза Матюхи мигом отбили такую мысль. Видимо, на рынке нашелся еще один такой же простак.

— Да не убудет с тебя, Тихон! Не жмотись! — подал голос Божейко — сосед Тихона и по совместительству староста деревни. Это был невысокий сухонький старичок, не пропускающий ни одного торга. Никакая жара или же болезнь не могла остановить его от еженедельной поездки в Маковец. — Жалко везти обратно.

— А черт с тобой, Матюха! По рукам, — пробурчал Тихон, стремительно поднявшись из-за стола. Настроение стремительно ускакало вниз, остановившись где-то на точке «отвратно, и дальше некуда». Пить резко расхотелось, а от выпитого поплохело. Тихон, ссутулившись, побрел на выход, кинув на стол пару медяков.

— Ну, чего ты, Тихон? Неужели обиделся? — Матюха нагнал Тихона на крыльце. — Так зря ты это затеял. Я, между прочим, не только об этом говорить хотел.

— О чем же еще? — Тихон недоверчиво прищурился.

— Сына моего помнишь? Путятой звать. Парню уже осьмнадцать* лет минуло, а все один-одинешенек. Не хорошо это, сам понимаешь, — Матюха задумчиво поскреб подбородок, глядя куда-то в сторону. Тихон задумчиво прищурился, уже начиная понимать, к чему клонит купец. — А у тебя дочка, говорят, есть. Красавица, умница, чем не пара моему Путятке? Он — жених знатный, богатый, городской.

— Ладно говоришь, — Тихон моментально забыл о только что пережитой трагедии достоинством в сорок процентов. Он уже давно задумывался о том, за кого бы посватать свою единственную кровиночку так, чтобы повыгоднее, да по статусу повыше. Партия зажиточного городского купца его вполне устраивала. Поэтому долго над соблазнительным предложением Тихон не стал раздумывать. — Мы-то с Параской только рады будем… Да только ли захочет Солоха-то?

— А кто ее спросит? Ты в доме хозяин, или дочка твоя? — Матюха знал, куда бить, моментально укрепив Тихона во мнении, что дочку надо выдавать замуж, да побыстрее.

— Я! — Тихон аж раздулся от гордости, выпятив грудь и смастерив зверски серьезное лицо. Хотя, где-то на задворках его сознания все еще досадливо маячила мысль, что его себялюбивой доченьке придется такая внезапная помолвка не по нраву.

— Ой, а что это у тебя на телеге? — Матюха недоуменно повернул голову в сторону стоящих подле таверны телег. В одной из них как раз копошилось нечто странное. Из пробитой бочки с соленьями, стоящей с краю, выглядывал только пушистый, грязно серый хвост.

— Ах ты ж зар-раза! — глаза Тихона вспыхнули свирепым пламенем. Пока он тут лясы точил, какая-то зверюга успела забраться и попортить его дорогой товар. Моментально переключившись, он слетел с крыльца, стремительно рванув к телеге. — Убью, паскуду…

Увлеченный и, видимо, изголодавшийся по еде зверь не сразу заметил неладное, упустив тот момент, когда он еще мог беспрепятственно удрать. В тот же миг околицы ярмарочного городка огласил свирепый кошачий рев, смешавшийся с боевым кличем сельского купца.