Мара - страница 2

Однако пертурбации двадцатых, да и последующих лет, разметали сокровища. Драгоценная мебель была пущена на растопку, серебро конфисковано, а уникальный фарфор превратился в груду жалких черепков. Время было такое, не до роскошеств… Однако кое-что уцелело. Конечно, пустяки, мелочь. Но и мелочи сегодня стоили баснословных денег. На остатки былой роскоши и сделал ставку господин Десяткин. Он арендовал угол в одном из городских магазинов и начал торговлю всякой ерундой: старинными и современными монетами, медными самоварами, недорогими иконами, дешевой фарфоровой и фаянсовой пластикой и прочей мелочевкой. Одновременно он принимал на комиссию почти все, что приносили многочисленные городские люмпены – спившиеся актеры, зловещего вида старухи, промышлявшие неизвестно чем, молодые красавицы с алчущими с похмелья глазами.

Случалось, что ему поставляли действительно редкие вещи, например, коронационные рубли, старинные эмали, иконы в серебряных окладах, тарелки из дорогих сервизов. Вот ради этих-то раритетов он и содержал «утиль-контору», как сам называл свое детище.

На раритеты всегда имелись состоятельные покупатели. Сначала он увозил их в Москву – продавал знакомым торговцам, которые, как он знал, в основном переправляли их за кордон, но в последнее время желающие покупать антиквариат объявились и в родном городе. В основном это были те, кого нынче называют «новыми русскими», – разбогатевшие в одночасье господа и дамы, стремившиеся вложить легкие денежки в нечто вечное. Такие очень любили иконы, старую живопись, дорогую мебель и покупали много и охотно, особенно не торгуясь, поскольку у Десяткина имелась прочная репутация человека в высшей степени щепетильного и порядочного.

Все бы хорошо, если бы не конкурент, некто Боря с трудно запоминаемой еврейской фамилией, вроде Кацнеленбогенман. Возрастом примерно одних лет с Десяткиным, внешне он представлял совершенную ему противоположность. Десяткин был высок, строен, белокур, носил аккуратные усики и более всего походил на вышедшего в тираж офицера. Боря, напротив, рост имел маленький, волосы темные, а на лице его сияли ласковые карие глаза. Дополняла картину словно приклеенная неопределенная улыбка, печальная и снисходительная одновременно. Боря был тих, не хамоват, но обладал такой железной хваткой, что даже видавший виды Десяткин поражался. У одной старушки, генеральши, остались после покойного мужа многочисленные ордена, в том числе очень редкие. Продать их старушка не желала ни в какую и завещала драгоценные цацки местному краеведческому музею. Валера давал ей приличные деньги, предлагал в обмен импортный телевизор и, наконец, потеряв всякую надежду, отступился.

Боря действовал гораздо хитрее. Время от времени навещая бабку, он заводил с ней разговоры на душеспасительные темы, принес недорогой образок, лампадку, подарил Евангелие… Короче, генеральша неожиданно для себя уверовала. Зачастила в церковь, где на нее, по ее же словам, снизошла благодать… а Боре почти даром достались ордена. Что удивительно, старуха в молодости слыла пламенной комсомолкой, атеисткой до мозга костей. Вот и пойми после этого людей.

Каждая подобная Борина победа вызывала у Десяткина приступ мучительной боли, наподобие зубной. Не столько огорчали материальные убытки, сколько сознание того, что проклятый еврей вновь обошел его. Страдало профессиональное самолюбие. Но и Десяткину случалось опередить конкурента, и тогда он почти бегом поспешал к неприятелю и, сверкая глазами, рассказывал об очередной удаче, почти физически ощущая, как на душе у Бори скребут кошки.

Кроме них двоих, в городе имелось еще несколько человек, промышлявших антиквариатом, но принимать всерьез их не стоило. Были еще бессребреники – собиратели, желавшие купить на грош пятаков, такие и вовсе вызывали лишь презрение. Как и в каждом серьезном деле, антиквар не может обойтись без помощников. Правда, в оценке вещей они полагались в основном на собственное чутье и почти не прибегали к услугам профессиональных специалистов, чтобы избежать лишней огласки. Однако и у Десяткина, и у Бори имелась целая сеть осведомителей и наводчиков, подсказывающих, где что лежит. Иногда они охотились за конкретной вещью, если на нее имелся заказ. Платили им за услуги немного, иногда просто ограничивались бутылкой, но пользу помощники приносили немалую.