Марджори в поисках пути - страница 12

— О, это звучит очень интересно, наверняка это красочное и оживленное зрелище. Мой отец, несомненно, сваляет дурака, как обычно, но это может оказаться забавным.

— Я должна предупредить тебя, что все родственники из всех близлежащих окрестностей собираются в этот день, и дети, и бабушки, и дедушки, и это довольно шумное сборище.

— О! — Ноэль задумался, но вскоре лицо его прояснилось. — Что ж, ты не думаешь, что это к лучшему? Я смогу остаться незамеченным в этой толпе. Конечно, все твои родственники будут болтать о нас, но если ты не возражаешь, я тоже не стану возражать.

— Если честно, Ноэль, ты — хамелеон. Если я и опасалась чего-нибудь, так именно этих сплетен, и я тебе это говорила. И вот уже ты не возражаешь, ты — сама любезность.

— Дорогая, на самом деле ты несправедлива ко мне. У меня золотое сердце. Единственные мои недостатки — это то, что я абсолютно эгоистичен и безнравствен. Скажи своей маме, что все в порядке — мои родичи и все остальное.

Он приехал поздно. Гости уже толпились в накуренной гостиной, дети, мешаясь под ногами, носились среди мебели, визжали и смеялись. Четверо младенцев в колясках и складных кроватках ревели в спальне Марджори, а их молодые мамаши с растрепанными волосами и выбившимися из-под юбок блузками стремительно носились взад-вперед по холлу, размахивая бутылками, пеленками, горшками и погремушками. Быстро сбросив пальто, Ноэль взглянул на Марджори и усмехнулся, затыкая уши от шума. Она сказала:

— Разве я тебя не предупреждала?

— Да, но это, кажется, слишком бурно. Мой отец здесь?

— Да, и твоя мать, и оба они в вечерних туалетах. Прямо отсюда они идут на банкет партии демократов.

Раздался звонок в дверь — это пришли Моррис Саперстин, кузен Марджори, с женой Милдред и их сыном Невилем. Марджори удивилась, увидев, как подрос ребенок. Она помнила его очень шумным белокурым младенцем, который постоянно громко кричал, а теперь это был большой рыжеволосый мальчик.

— Ой, сколько же лет Невилю? — спросила она его отца, который держал в руке черный чемодан. Мать Невиля начала снимать с мальчика пальто, что было очень непросто сделать, так как он встал на дыбы и рвался к детям в гостиную, пронзительно крича: «Привет, Сюзи-Капузи! Привет, Уолтер-Каполтер!»

— Ему пять, только что исполнилось пять, — сказал Моррис Саперстин, старший сын дяди Шмулки, писавший рекламные объявления. Это был молодой человек с грустным лицом, ненамного выше ростом, чем его отец. Вздохнув, он поставил на пол чемодан. — О, ты ни за что не поверишь, какой он тяжелый.

— Что у тебя там? — спросила Марджори.

— Самолеты.

— Самолеты?

— Сорок семь самолетов. Невиль никуда не ходит без них.

Невиль вытащил руки из рукавов своего пальто и стремительно, как ракета, помчался в гостиную. Марджори представила Ноэля Саперстинам. Жена Морриса Милдред, худая, веснушчатая девушка с очень большими передними зубами и черными прямыми волосами, подстриженными «под горшок», была учительницей музыки и иногда на семейных встречах играла на пианино. Она выглядела очень усталой.

Моррис открыл чемодан. Он и в самом деле был доверху забит игрушечными самолетами разных форм, цветов и размеров, все они валялись в беспорядочном сплетении крыльев и колес.

— Куда я могу это положить, Мардж? Но так, чтобы он смог достать их, когда почувствует, что они понадобились. Я не хочу, чтоб чемодан стоял поперек дороги…

Марджори показала на угол в прихожей.

— Это огромное неудобство, — пожаловалась Милдред Саперстин, — мы пытались его брать куда-нибудь без этих самолетов, и всякий раз это вызывало осложнения того или иного рода. Самолеты стали для него чем-то вроде символа безопасности и защиты.

Ноэль спросил степенно:

— Чем-то, что заменяет ему образ отца, вы хотите сказать?

— Да, возможно, — согласилась Милдред, — но мы думаем, это механизм, компенсирующий некоторое уменьшение полового органа. Это все в совершенно нормальных пределах, но — Моррис, не опускай глаза — он приходит в бешенство, когда видит его.

— Я не опускаю, я не опускаю, — сказал Моррис. — Я сам говорю, что это суррогат для мастурбации, но в любом случае, что бы там ни было, он никуда не пойдет без этих проклятых самолетов, это уж точно. Вот так! Такие вот дела. — Он стоял и всматривался в шумную гостиную. — Ладно, я вижу, там уже какая-то паника. Пойдем, Милдред. Где же он, в конце концов?