Маргарита де Валуа. Мемуары. Избранные письма. Документы - страница 45

. Видя все это, я решилась написать моей сестре герцогине Лотарингской [258], которая могла повлиять на дом Гизов, чтобы просить ее помочь удалить господина де Гиза от двора с тем, дабы он поскорее женился на своей возлюбленной принцессе де Порсиан, представив ей, что все происходящее направлено не столько на погибель герцога де [39] Гиза и всего его дома, сколько против меня самой. Моя сестра правильно все поняла и вскоре прибыла ко двору, где и устроила их бракосочетание, освободив меня тем самым от наветов [259]. Она рассказала королеве нашей матери всю правду – то, в чем я ее пыталась всегда убедить, и которая заставила замолчать всех моих врагов, дав мне покой.

Между тем король Испании, желавший заключать брачные союзы только внутри своего дома, расстроил мой брак с королем Португалии, и о нем более не вспоминали [260].

Несколько дней спустя заговорили о возможности выдать меня замуж за принца Наваррского, который ныне является нашим славным и благородным государем [261]. Во время одного обеда королева моя мать долго обсуждала это с господином де Мерю, поскольку члены дома Монморанси всегда имели право первого [40] совета [262]. Сразу после трапезы он сказал мне, что королева приказала ему поставить меня в известность, о чем шла речь. Я ответила, что это излишне, поскольку я выполню любую ее волю, однако стану умолять ее принять во внимание то, что, являясь католичкой, я буду весьма огорчена стать женой человека, исповедующего иную религию. После, проследовав в свой кабинет, королева призвала меня и сообщила, что господа де Монморанси предложили ей заключить этот брак, и она желает знать мое мнение. В ответ я повторила, что согласна с ее волей и ее выбором, но умоляю помнить, что я – истинная католичка.

Еще какое-то время предложение [о бракосочетании с принцем Наваррским] продолжало обсуждаться, и королева Наваррская, его мать [263], прибыла ко двору, где брачный договор был полностью согласован. Это произошло уже накануне ее смерти, которая была [41] отмечена одним занятным случаем, не оставшимся в Истории, но заслуживающим того, чтобы Вы [264] о нем знали.

Вместе с мадам де Невер [265], характер которой Вам хорошо известен, ее сестрами [266], господином кардиналом де Бурбоном [267], мадам де Гиз [268], госпожой принцессой де Конде [269] мы приехали в парижский дом усопшей королевы Наваррской с целью отдать последний долг в соответствии с ее положением и нашим семейным родством [270] (это происходило без пышности и церемоний нашей религии, в довольно скромных условиях, которые дозволяла гугенотская вера: она [королева] лежала на своей обычной кровати, с открытым пологом, без свечей, без священников, без креста и святой воды; все мы находились в пяти или шести шагах от ее ложа и могли лишь смотреть) [271]. Мадам де Невер, которую в свою бытность [королева [42] Наваррская] ненавидела более, чем кого бы то ни было, и которая отвечала ей тем же, а как Вам известно, она [мадам де Невер] была весьма остра на язык и не щадила тех, кого терпеть не могла, неожиданно отошла от нас и, склоняясь во множестве красивых, почтительных и глубоких реверансов, подошла к кровати и, взяв руку королевы, поцеловала ее. Затем, с низким поклоном, полным уважения, она вернулась к нам. Все мы, знавшие их отношения, оценили это...

[пропуск в рукописи]

Несколько месяцев спустя принц Наваррский, отныне ставший королем Наварры, продолжая носить траур по королеве, своей матери, прибыл сюда [в Париж] в сопровождении восьмисот дворян, также облаченных в траурные одежды, и был принят королем и всем двором со многими почестями [272]. Наше бракосочетание состоялось через несколько дней с таким торжеством и великолепием, каких не удостаивался никто до меня [273]. Король Наваррский и его свита сменили свои одежды на праздничные и весьма богатые наряды; разодет был и весь двор, как Вы знаете, и можете лучше об этом рассказать. Я была одета по-королевски, в короне и в накидке из горностая, закрывающей плечи, вся сверкающая от драгоценных камней короны; на мне был длинный голубой плащ со шлейфом в четыре локтя, и шлейф несли три принцессы. От дворца епископа до Собора Богоматери были установлены [деревянные] помосты, украшенные золоченым сукном, что полагалось делать, когда выходят замуж дочери Франции. Люди толпились внизу, наблюдая проходящих по помостам новобрачных и весь двор... Мы приблизились к вратам Собора, где в тот день отправлял службу