Маргарита де Валуа. Мемуары. Избранные письма. Документы - страница 55

После долгой остановки в Авиньоне мы совершили большое путешествие через Бургундию и Шампань в Реймс, где произошло бракосочетание короля, и вернулись в Париж [352]. События там [68] развивались следующим образом. Замысел Ле Га, воплощенный известными путями, привел к нашему разрыву и краху. Будучи в Париже, мой брат приблизил к себе Бюсси, проявляя к нему такое уважение, которое тот заслуживал по праву [353]. Он постоянно сопровождал моего брата и, стало быть, меня, поскольку с братом мы почти не разлучались. Брат приказал всем своим дворянам почитать меня и добиваться моего расположения не меньше, чем своего собственного. Все благородные мужи его свиты исполняли это приятное приказание с таким рвением, что служили мне не меньше, чем ему. Ваша тетка [354], видя это, говорила мне часто, что такой прекрасный союз брата и сестры заставляет ее вспомнить времена герцога Орлеанского, моего дяди [355], и герцогини Савойской, моей тети [356].

Ле Га, которого распирало от самодовольства, дал этому обратную интерпретацию, полагая, что Фортуна предоставляет ему прекрасный случай самым скорым образом достичь своей цели. Посредством мадам де Сов, вошедшей в совершенное доверие к королю моему мужу, он попытался внушить ему всеми силами, что Бюсси оказывает мне знаки особого внимания. Но видя, что он ничего не добился, поскольку придворные моего мужа [69] постоянно окружали меня и не видели в моем поведении ничего предосудительного, Ле Га обратился к королю, убедить которого можно было много легче. Отчасти потому, что король не жаловал особо ни нашего брата, ни меня, а дружба наша казалась ему вообще подозрительной и вызывающей, отчасти по причине ненависти к Бюсси, который прежде служил ему, а затем покинул, посвятив себя моему младшему брату, и одновременно – зависти его врагов, поскольку это столетие не знало лучшего мужчину и дворянина, наделенного такими достоинствами, авторитетом, привлекательностью и умом. Про него говорили, что если верить в переселение душ, о чем рассуждают некоторые философы, то без сомнения, душа г-на д’Арделе, Вашего храброго брата [357], вселилась в его тело. С подачи Ле Га король с радостью рассказал обо всем королеве-матери, побуждая ее поговорить на эту тему с королем моим мужем, чтобы вызвать у него такую же досаду, которую он испытал в Лионе. Однако она, не видя к тому оснований, отказалась это делать, сказав ему: «Я не знаю зачинщиков, которые сочиняют и сообщают Вам эти фантазии. Моя дочь уже несчастна тем, что родилась в этом веке. Во времена моей молодости мы свободно говорили обо всем на свете, и все благородные господа из окружения короля Вашего отца, господина дофина [358] и герцога Орлеанского, Ваших дядей, в порядке вещей посещали покои мадам Маргариты, Вашей тетки, и мои собственные. Никто не находил это странным, поскольку в этом ничего странного и не было [359]. Бюсси встречается с моей дочерью в Вашем присутствии, присутствии ее мужа у себя в покоях, она находится на виду у придворных короля Наваррского и всех прочих лиц двора; это не происходит втайне или при закрытых дверях. Бюсси – весьма знатный дворянин и первый – в окружении Вашего брата. О чем тут можно думать? Или Вам известно что-либо еще? По навету [70] в Лионе Вы заставили меня нанести ей такое большое оскорбление, которое, весьма опасаюсь, она не забудет всю свою жизнь». Король, будучи удивленным, ответил ей: «Но Мадам, я говорю об этом уже со слов других». Она вопросила: «И кто эти другие, сын мой? Те, кто желают заставить Вас поссориться со всеми Вашими родными?» На этом они расстались, и королева-мать пересказала мне этот разговор, добавив: «Вы родились в недостойное время». Затем, призвав Вашу тетку мадам де Дампьер, она принялась вспоминать с ней о добродетельной свободе и удовольствиях, которыми они наслаждались в прошлые времена, не будучи зависимыми, как мы, от грязных сплетен.

Ле Га, видя, что его секрет раскрыт и не вызвал того огня, на который он рассчитывал, обратился тогда к некоторым дворянам из окружения короля моего мужа, которые были товарищами Бюсси по прежней службе и роду деятельности и которые особенно не любили его из зависти к его продвижению и к его славе. Все они, объединившись на почве завистливой злобы и в желании своим рвением оказать «добрую» услугу своему господину, или же, выражаясь точнее, скрыв под этим предлогом зависть, решили однажды вечером, когда в поздний час Бюсси покидал спальню герцога Алансонского и направлялся к себе домой, убить его. Так как благородные господа из свиты моего брата, как правило, сопровождали его, [заговорщики] знали, что встретятся как минимум с 15-20 дворянами, как и то, что Бюсси был ранен в правую руку (за несколько дней до этого он сражался с Сен-Фалем