Мари Галант. Книга 1 - страница 18

– У нас много времени впереди, шевалье, поверьте! Но вы должны понять: сегодня в доме много дел и нам не до шуток.

Говорила она вполне серьезно, и он это увидел. Про себя же подумал, что его затея с искренней и прямодушной Жюли обречена на провал, и благоразумно отступил.

– Может показаться, – вздохнул он, – что я ненавижу Демаре. Правда, он сильно меня разозлил, когда стал за мной шпионить. Я бы хотел знать одно. Говорит ли этот человек на каком-нибудь языке, кроме родного, то есть французского?.. – А на диалекте прибавил в виде восклицания: – «И Бог знает на каком французском!»

– Конечно! – отозвалась Жюли. – Начинает осваивать и другой, как все здесь…

– Ну да? – внезапно заинтересовался Режиналь. – Что же это за язык?

Она потомила его немножко, потом рассмеялась:

– На креольском!

Иными словами, тарабарщина – французские слова или, вернее, нормандские, пикардийские, гасконские, пуатвинские, изуродованные в устах грубых негров, – на которой говорят рабы. Они изобрели собственный синтаксис, по виду упрощенный, но на самом деле такой же сложный, как их изуродованные мозги.

– Вы не поймете ни слова, шевалье! – заверила Жюли; она была рада возможности его задеть. Но Режиналь самоуверенно улыбнулся и возразил:

– Вот тут вы ошибаетесь, прекрасное дитя. Не забывайте, я провел на этом острове многие годы…

Со значением взглянув на ее мощную грудь, выпиравшую из пестрого корсажа, он, исподтишка усмехнувшись, выговорил совершенно невообразимую фразу, имевшую следующий смысл:

– Когда женщина не спешит, она поддерживает груди; когда же несется на всех парусах, она их выставляет наружу.

– О, шевалье! – в притворном смущении воскликнула Жюли; она прекрасно все поняла, но почувствовала в его словах намек. – Так вот почему вы приглашали меня за город?

Режиналь отрицательно покачал головой. Он был доволен тем, что сейчас узнал. Нет, Демаре ни у кого не состоял на службе и не был шпионом! Да, кстати, кто бы мог подозревать Режиналя и нанять для слежки за ним этого лакея?

Мобре пытался убедить себя в том, что его опасения напрасны, что у Демаре слишком тупое выражение лица, он ограничен и не способен быть проворной и сообразительной ищейкой!

– А не знаете ли, Жюли, – на всякий случай спросил он, напустив на себя равнодушный вид, – чем занимался Демаре до того, как приехал на Мартинику?

– Был лакеем в семействе Дюпарке. У господина де Миромениля, если не ошибаюсь…

Он почувствовал, как рассеиваются последние его сомнения. Но, как он и сказал, Демаре своего дождется! Опасен он или нет, а проучить его как следует не помешает, и при первой же возможности. Режиналь наберется терпения, пускай и Демаре подождет… Недолго осталось!

– Прелестница Жюли! – продолжал шевалье. – Раз уж вы не желаете отправиться со мною за город, подарите мне хотя бы дружеский поцелуй, и забудем наши разногласия двух влюбленных голубков.

– А ваша лошадь по-прежнему спотыкается?

– Почему вы спрашиваете?

– Да так… Вспомнила, как мы с вами ездили кататься на хромой лошади и вам приходилось время от времени давать ей отдохнуть…

У него перед глазами сейчас же всплыло его первое путешествие на Мартинику; он вспомнил, как, покинув Мари после приятно проведенной ночи, вдруг на обратном пути почувствовал неодолимую тягу к субретке.

Он ласково улыбнулся. Потом неожиданно схватил Жюли за запястья и стал искать ее поцелуя.

Несомненно, эта игра нравилась Жюли, потому что поймать ее оказалось несложно; кроме того, поединок с шевалье ее утомил. Тем не менее она довольно ловко увернулась, что свидетельствовало об опыте Жюли в общении со слишком предприимчивыми соблазнителями.

Мобре мужественно перенес свое поражение, проговорив:

– Вы мне напомнили о том, что произошло с Анной Австрийской несколько лет назад в епископском саду в Амьене; безумно влюбленная в герцога Букингемского, она, очутившись в его объятиях, закричала, когда он зашел слишком далеко.

– Ну что же, – возразила Жюли, – этот крик королевы является для меня доказательством того, что она совсем не любила герцога!

– Или закричала потому, что герцог слишком медлил, перед тем как далеко зайти… – подытожил Режиналь.