Мари-Клэръ - страница 8

— Нѣтъ, не тебя, Мари-Рено, — сказала она.

Она дала Мари-Рено ключи, и, хотя та никогда не входила въ комнату Мари-Любови, она сразу же нашла нужный флаконъ.

Мадлена скоро поправилась и, занявъ мѣсто няньки Неронъ, стала зазнаваться. Предъ сестрой Мари-Любовью она была попрежнему робкой и покорной, но зато на насъ она наверстывала, горланя по всякому поводу, что она больше не нянька, а надзирательница.

Во время обморока я увидѣла ея груди: онѣ поразили меня своей красотой, и мнѣ показалось, что я ничего подобнаго еще не видала.

Но она казалась мнѣ глупой, и я не обращала никакого вниманія на ея замѣчанія. Это ее злило, она осыпала меня бранью и называла принцессой.

Она не могла переносить того, что я пользуюсь расположеніемъ сестры Мари-Любови, и всякій разъ, какъ та меня цѣловала, она краснѣла отъ досады.

Я начинала подрастать и становилась здоровѣе. Сестра Мари-Любовь говорила, что она гордится мной. Обнимая, она такъ крѣпко прижимала меня, что мнѣ было больно. Нѣжно прикоснувшись пальцами къ моему лбу, она говорила:

— Дѣвочка моя, дитя мое!

Во время перемѣнъ я часто оставалась съ нею. Я слушала, какъ она читаетъ: читала она глубокимъ, проникновеннымъ голосомъ и, когда дѣйствующія лица ей не нравились, она захлопывала книгу и начинала играть съ нами.

Ей хотѣлось, чтобы у меня не было ни одного недостатка, и она часто повторяла:

— Я хочу, чтобы ты была совершенствомъ, слышишь, совершенствомъ.

Однажды ей показалось, что я солгала.

У насъ было три коровы, которыя время отъ времени паслись на лужкѣ, гдѣ стоялъ огромный каштанъ. Бѣлая корова была злая, и мы боялись ея, такъ какъ она уже помяла разъ одну дѣвочку.

Въ тотъ день я увидѣла двухъ рыжихъ коровъ и одну красивую черную корову, отдѣльно отъ нихъ, какъ разъ подъ самымъ каштаномъ.

— Посмотри, — сказала я Исмери, — бѣлую-то корову обмѣняли за то, вѣроятно, что она была злая.

Исмери была въ плохомъ настроеніи духа, начала кричать, говоря, что я всегда подсмѣиваюсь надъ другими, разсказывая небылицы.

Я указала ей на корову. Она стала утверждать, что корова бѣлая, я же говорила, что она черная.

Сестра Мари-Любовь услышала насъ.

— Какъ ты можешь утверждать, что эта корова черная? — сказала она, разсердившись, повидимому на меня.

Въ этотъ моментъ корова перешла на другое мѣсто. Теперь она казалась мнѣ черной и бѣлой, и я поняла, что тѣнь каштана ввела меня въ заблужденіе. Я была такъ поражена, что не нашлась, что отвѣтить; я не умѣла объяснить этого. Сестра Мари-Любовь сердито потрясла меня за плечи, говоря:

— Почему ты солгала, ну-ка, отвѣчай, почему?

Я отвѣтила, что не знаю.

Въ наказаніе она отправила меня въ амбаръ на хлѣбъ и на воду.

Такъ какъ я не солгала, то наказаніе было для меня безразлично.

Амбаръ былъ заваленъ старыми шкафами и принадлежностями садоводства. Карабкаясь съ одной вещи на другую, я тотчасъ же очутилась на самомъ высокомъ шкафу.

Мнѣ было уже десять лѣтъ, но только теперь впервые я была одна. Я почувствовала что-то вродѣ удовлетворенія. Побалтывая ногами, я уносилась въ невидимый міръ. Старый шкафъ съ заржавленными желѣзными частями превратился въ подъѣздъ роскошнаго дворца. Я — маленькая дѣвочка, покинутая на горѣ; красивая дама, одѣтая феей, увидѣла меня и идетъ ко мнѣ; предъ ней бѣгутъ чудныя собаки; онѣ уже были почти у моихъ ногъ, когда я увидѣла передъ шкафомъ сестру Мари-Любовь, смотрѣвшую по сторонамъ.

Я забыла, что сижу на шкафу; я все еще воображала себя на горѣ и была огорчена, что приходъ сестры Мари-Любови разсѣялъ мой дворецъ со всѣми его героями.

Она открыла меня благодаря тому, что я болтала ногами; и я, и она одновременно замѣтили, что я сижу на шкафу.

Она постояла съ поднятыми на меня глазами, потомъ вынула изъ кармана своего передника кусокъ хлѣба, колбасы, маленькій пузырекъ вина, показала мнѣ и сердитымъ голосомъ сказала:

— Я принесла это для тебя. А теперь, видишь?

И она положила все обратно въ карманъ и ушла.

Немного погодя Мадлена принесла мнѣ хлѣба и воды, и я оставалась въ амбарѣ до вечера.

Съ нѣкотораго времени сестра Мари-Любовь стала грустной, перестала играть съ нами и часто забывала время обѣда. Мадлена посылала меня за ней въ церковь, гдѣ я заставала ее на колѣняхъ съ лицомъ, закрытымъ руками.