Марина - страница 11

Все происходящее с одной стороны выглядело как цепь нелепых случайных совпадений, с другой же стороны — все указывало на то, что я хоть и не знаю пока как, но все же каким-то образом связана с таинственным исчезновением господина генерального директора Швертфегера…

Уже несколько часов я сидела и обдумывала ситуацию, в которой оказалась. Самым ужасным было то, что я совершенно не представляла, что мне делать. Позвонить Скоропаду? Но он не оставил мне своих координат. И потом не будет ли подозрительным, что я так беспокоюсь по поводу какого-то бумажника? С какой стати он меня должен волновать. А, если все же волнует, то не является ли это доказательством моей причастности к преступлению? Стоп! А кто сказал, что это преступление? Что же вообще произошло? Может быть, этот Швертфегер просто загулял, потерял спьяну бумажник. Хорошо, но почему возле моего подъезда? Что он здесь делал или делает? И когда это он успел его потерять. Утром я ничего похожего на бумажник ни в подъезде, ни около него не заметила. Значит, он появился позже. Вдруг это именно тот бумажник, который таскала в зубах дворняжка? Тогда интересно, почему его нашли около моего подъезда? Может, собака и притащила его сюда? Вполне возможно, но звучит как — то уж слишком нереально. Умная собачка подкинула к подъезду бумажник с документами. Ерунда какая — то! Нет, не буду я лезть в это дело без приглашения. Пусть все идет своим чередом, а мне неплохо бы успокоиться и заняться чем-то более полезным, чем неумелые детективные поползновения. Например, я уже два месяца собираюсь связать свитер. Именно за вязание я, пожалуй, и возьмусь, говорят еще и успокаивает…

… На столе у Скоропада лежал тот самый бумажник, который я видела в парке. Я его сразу же узнала, но и бровью не повела, когда Игорь Лукич мне его предъявил. Изобразив на лице самую невиннейшую из арсенала моих невинных улыбок, я еще и еще раз повторяла, что представления не имею, как этот треклятый бумажник попал к моему подъезду. Не рассказывать же, в самом деле, про собаку! В лучшем случае Скоропад предложит мне сходить на прием к психиатру, а в худшем: я стану в его глазах изощренной лгуньей. А с чего бы это мне лгать, если я не хочу выпутаться, А если я хочу выпутаться, то само собой я в этом замешана. Дитер Швертфегер еще до сих пор не объявился ни в нашем городе, ни в Германии. В его бумажнике кроме водительского удостоверения и визитных карточек нашлась еще и записная книжка, в которой было всего несколько киевских телефонных номеров: номера фирмы, где работала Котька и мой домашний, По сути, всего два номера, один из которых — мой. Между тем с того злосчастного дня, когда он пригласил меня на ужин, прошло уже около двух недель…

Последующие несколько дней я провела и забегах между домом и кабинетом Скоропада в городском управлении внутренних дел. Игорь Лукич предъявлял меня гостиничным горничным и администраторам, которые, естественно, меня не только и гостинице, но и вообще в глаза не видели. Причем ни одну, ни с господином Швертфегером. Затем у меня состоялась встреча с барменом и официантами из «Сказки». Те, напротив, меня признали и, видно, не в первый раз поведали Скоропаду по очереди, что сидела я одна и, ушла тоже одна. А официант, обслуживший меня, т. е. третий столик рассказал еще, что передо мной за этим столиком сидел иностранец, заказавший кофе и сказавший, что он ждет даму и основной заказ сделает после ее прихода. Официант утверждал, что иностранец общался с ним на английском языке. Когда ему принесли кофе, он спросил, может ли он расплатиться кредитной карточкой. Потом к столу подошла какая-то женщина и иностранец, заплатив за кофе наличными, ушел вместе с ней.

— А может, он ушел с этой женщиной? — спросил Скоропад, имея в виду меня.

— Нет, — уверенно ответил официант, — та была выше ростом, и волосы у нее были светлые по плечи длиной. Вы точно должны были ее видеть, если не в зале, то в фойе, — обратился он ко мне. — Потому что я даже чашку не успел занести в мойку, как вы уже сели за столик. Я так и оставил ее на стойке бара и сразу же принес вам пепельницу.