Марина [НЕ] грустит: Дьявольские ритмы - страница 20

Изюмов глядел на меня поверх кружки и молчал.

– Да, блин! Какого чёрта ты с этим припёрся ко мне домой! – вернулся я на этап гнева, – Как ты вообще рассчитывал, что я поверю в такие сказки, а?!

Мои визгливые крики, вероятно, не впечатляли секретаря ячейки. Он поставил кружку на стол, накрыл её ладонью и молвил:

– Просто напомню тебе, что ты сам Пионер, и о том, что у некоторых людей бывают особые свойства, ты прекрасно знаешь.

Я сел, безвольно свесив руки по бокам.

– То есть, ты не шутил? – сказал я потухшим тоном, что говорило о начале депрессии.

– Не шутил.

Помолчали. Выключился холодильник.

– И какова моя роль?

– Мы не в курсе, что намереваются делать ангелы и эльфы. Они нам не докладывают. С завтрашнего дня я тоже присоединюсь к вашей группе. И дальше будем действовать по обстановке. Пока я тебе расклад сил довёл, потом будет видно. Если попробуешь разговорить Краснову или Варяг – это будет большое дело.

– А почему я? И почему только теперь?

– Была оперативная информация, что здесь, в Петербурге у Светиной должна состояться какая-то очень важная встреча, которую ангелы тщательно готовили. Сначала мы думали про Цурюпу – всё же там какое-то приятельство сложилось, и её активно обхаживали эльфы. Сейчас наша главная версия – это ты.

– Я – ваша версия, – задумчиво повторил Ярослав Сергеевич, – Знаешь что, Игнат батькович? Иди-ка ты в одно место.

Вместо обиды Изюмов расхохотался.

– Знаешь, что, Ярослав Сергеич? – сказал он, повторив мою интонацию, после чего быстро осушил свою кружку. – Давай поступим немного иначе. Я действительно пойду, хоть и в совсем другое место, не в то, куда ты б хотел, чтоб я пошёл. А ты сейчас по всему этому поводу загоняться особо не будешь. Успокоишься, выспишься, там, домашку сделаешь спокойно. А в это время в голове всё уляжется, и ты уже завтра сможешь оперировать этими данным спокойно и без нервов – как чем-то само собой разумеющимся.

– Вот нормально. Пришёл, взбаламутил меня, а потом ещё предлагаешь не переживать, – Проговорил я сквозь зубы и не глядя на деятеля.

– Отставить панику, – шутливо отозвался Изюмов и встал из-за стола, – спасибо большое за чай. Закроешь за мной дверь – и сразу станет попроще.

Последнюю фразу он произнёс каким-то особенным тоном, но я пребывал в таком смятении от полученных вводных, что даже не обратил внимания. Зато действительно как только Игнат ушёл, дышать стало спокойней. Как если бы он забрал с собой все тягостные думы.

Я налил себе ещё чайку, сел под абажур на то место, где секретарь ячейки только что вёл свои речи, и подумал о том, что это всё, конечно, очень странно, но тем не менее мало повлияет на меня лично. И уж всяко я не собирался посвящать всю жизнь возне со Светиной, хотя она вообще-то милашка, умница и вообще лучше бы это она пришла со мной чаю хлебнуть. Я б для неё с верхней полки коробку конфет достал.

Ну, а наутро мне вчерашний разговор с Изюмовым и вовсе показался каким-то полубредом, что, впрочем, не помешало мне рассуждать в духе “Эльфы – тоже мне новость? Магия – хорошо бы освоить.” Я даже привычно собрался, взял чехол с Бластером и побежал в школу, предвкушая, как Маруся-вихрь закружит меня с самого порога.

Однако я ошибся: нашему безбашенному величеству угодно было полоскать мозги вовсе не мне. У дверей в соседний класс она хохотала в голос вместе с Катей Цурюпой, а дивная Мила, пунцовая, как помидор, стояла рядом и хлопала глазами.

– Пошлостями какими-то в краску человека вгоняете? – приблизившись, спросил я вместо приветствия, украдкой поглядывая на Милины уши, которые не были видны из-за пышной причёски.

– Да вот, думаем, как по Фрейду истолковать такой огромный бас Милочки, – отозвалась Маруся.

– И такой сравнительно небольшой инструмент у тебя, – прибавила Цурюпа, быстренько спрятав улыбку и кивком указав на висевший у меня на плече чехол. Я не обиделся, но, согласитесь, шутка была более чем вульгарной. Я считаю, что в приличном обществе подобные вольности неуместны. Наверное, Катя приняла меня за ещё одного желающего добиться благосклонности Милены Прекрасной, либо просто съязвила по инерции. Ни то, ни другое вообще-то не оправдывало её нисколько. Я уже собрался было ответить в крайне грубой форме, но Мила сама пришла на помощь: