Марьина роща - страница 46

В этом и была его ошибка. Летом лучшие мастера вдруг сразу собрались в деревню на полевые работы, взяли расчет и ушли. Пришла осень, они не вернулись к мсье Латушу. Уехали мастера недалеко, на Ярославское шоссе. Там около Пятницкого кладбища неугомонный Гусаров поставил новую мастерскую и возобновил выпуск доходных малопулек. Пока мсье Латуш сносился с правлением и советовался с юристами, подошел август 1914 года, когда всякие патроны стали необходимы.

Война… Не сразу дошло до сознания это ужасное слово. Даже те, кому она была явно не нужна и не выгодна, в порыве патриотизма одобряли ее. Толпы демонстрантов устремлялись на Тверскую, к дому генерал-губернатора, чтобы выразить свои чувства.

Демонстрации возникали не стихийно. Хозяева фабрик и мастера, до того свирепо штрафовавшие за потерянную минуту, вдруг подобрели, прекратили работу с полудня, разрешив рабочим выражать патриотические чувства за хозяйский счет. А марьинорощинских обывателей попросту сгоняли на демонстрацию околоточные и городовые.

Толпа ремесленников с учениками повалила в город. Портрет царя взяли в полицейском участке, иконы собрали по домам, два национальных флага пожертвовал Захар Захарович Тихов.

Совершенно ошеломленные событиями, мушкетеры растеряли свою солидность и, как обыкновенные мальчишки, примкнули к марьинорощинской разношерстной толпе.

Идти было весело. По дороге вливались все новые и новые группы, откуда-то вышел крестный ход с хоругвями и певчими и возглавил шествие, но ненадолго. Большая толпа фабричных смешала все ряды, заводский оркестр грянул военный марш и совсем заглушил певчих. Видя, что бороться с медными трубами невозможно, крестный ход свернул в сторону.

По Тверской двигались в плотных колоннах. Мушкетеров несло в этом водовороте. Хроменький Ваня Федорченко отстал, но двоим удавалось держаться вместе. Своих, рощинских, они давно потеряли.

У Скобелевской площади был затор. Вокруг памятника генералу сгрудились толпы, с балкона губернаторского дома что-то выкрикивал военный. Толпа отвечала ему невнятным гулом.

Заводский оркестр грянул оглушительный марш, и, точно послушные его зову, потекли толпы вниз, к Охотноному ряду. Каждая группа пела свое: одни пытались петь гимн, другие — церковные песнопения, а рабочие, среди которых плыли два мушкетера, вполголоса, но явственно пели «Смело, товарищи, в ногу». Так, с революционной песней прошли они мимо балкона губернаторского дома, откуда неслись приветственные возгласы высших офицеров и гражданских чиновников.

На спуске люди прибавили шаг, тесные ряды стали размыкаться. Около Камергерского переулка Ваня Кутырин замахал руками и стал кричать:

— Леша! Леша! Микула!

То ли Лешу Талакина унесло людской волной, то ли он не слышал зова, но он мелькнул и скрылся; мушкетеры решили, что Ваня ошибся и принял за Лешу какого-нибудь немного похожего молодого рабочего.

…Угар первых недель войны. Пестрые флажки союзных держав. Можно, ничего не боясь, во все горло петь «Марсельезу», вчера еще запрещенную, гонимую, революционную «Марсельезу», сегодня — гимн союзной державы. Новые гимны: мелодичный, танцевальный бельгийский «Апрэ ле сьекль д’эсклаваж», простенький сербский. Нелепый инцидент во время исполнения английского «Год сэв ди кинг», когда некий седовласый развел руками и сказал: «Да ведь это мотив немецкого гимна», за что был помят и выброшен из рядов демонстрантов.

«Война», «войне», «войну» — во всех падежах замелькало это страшное слово на страницах газет. Героические бельгийцы, стойкие сербы, темпераментные французы, хладнокровные англичане, «С кем ты, прекрасная Италия?» Нос Фердинанда Кобургского, баки Франца-Иосифа и пронзительные усы Вильгельма. «Наши доблестные…», «Благородные союзники…», «Мощный английский флот, сильнейший в мире», и, наконец, лихой казак Козьма Крючков: у него во взоре победа, а на пике насажены жирные немцы и тощие австрийцы.

Исчезают белые летние кители и рубахи, военные одеты в новое обмундирование цвета хаки. Надевают форму офицеры запаса: известный актер становится подпоручиком, художник-пейзажист — прапорщиком, адвокаты ловчат попасть в военные чиновники; модные дамы примеряют косынки с красным крестом: их назначение — утолять муки воинов, разумеется, не всех, но даже в самом малом офицерском чине.