Марьина роща - страница 51

Технически это было возможно, но очень ли выгодно? Следует учесть, что марки нужно не только изготовить, но и распространить. Если изготовление их в массовом количестве обходилось дешево, то значительную часть выгоды поглощали агенты-распространители. В самом деле, они должны были не покупать товары, а ухитриться обменять фальшивые деньги на настоящие. Это возможно только путем сговора с кассирами магазинов, лавок. Печатник, агент и кассир рисковали очень многим. Царские законы не щадили ни изготовителей, ни распространителей фальшивой монеты. Мало того, был обычай выдавать доносчику награду в размере одной трети отобранной суммы. При всех этих условиях подделка марочной мелочи в небольших масштабах была мало выгодна, и занимались ею главным образом мелкие провинциальные литографы. С большими удобствами, спокойно и в солидных размерах печатали царские деньги-марки в подвалах монастырей. Москва поддельных марок сама не изготовляла, но распространяла в значительном количестве; оптовые сделки совершались и в трактирах Марьиной рощи.

С тех пор как исчезла из обращения звонкая монета, естественно, исчезла и фальшивая монета из сплава свинца, олова и прочих металлов. Подделка серебряной монеты никогда не принимала серьезных размеров. Фальшивый рубль, полтинник и четвертак легко было отличить от настоящего: ни блеска, ни веса, ни звона серебра. Сбыть такую монету можно было только в единичном порядке разве на базаре в провинциальной глуши, а отлить, изготовить ее было не так просто — требовалось умение и терпение. Как показала судебная практика, делали звонкую монету из олова угрюмые одиночки по заказу разъездных коробейников, делали в небольшом количестве, в самых примитивных домашних условиях. Из десятка судебных дел этого рода ни одно не связано с Марьиной рощей. Так опровергается ходячее мнение о фальшивомонетчиках — обитателях Марьиной рощи.

Положение становилось катастрофическим. Необходимо было принимать крутые меры. С трибуны Государственной думы либеральная буржуазия стала требовать назначения «министерства доверия», привлечения общественных сил к делу обороны страны, с которым царь и его министры явно не справлялись.

Новый московский генерал-губернатор носил пышный титул: князь Юсупов, граф Сумароков-Эльстон. Был он высок, плотен, с невыразительным лицом грубой, топорной работы. Собственно говоря, он-то сам был просто прибалтийский дворянин Эльстон из тех мелких помещиков, что традиционно поставляли преданнейших слуг российскому престолу. По высоким соображениям именно ему выпало на долю жениться на красавице, связанной родством с царствующим домом, княгине Зинаиде Юсуповой, графине Сумароковой. Так ничем не примечательный кавалерийский офицер стал вдруг русским князем и графом, мужем одной из красивейших великосветских женщин, владельцем огромного состояния и исторических имений. Если он и не был выдающимся мыслителем, то его супруга была достаточно влиятельна, чтобы доставить мужу место командира кирасирского полка, а во время войны — московского генерал-губернатора.

Ей постоянно приходилось опекать недалекого супруга. Простодушный бурбон, он не усваивал дипломатических тонкостей, то и дело совершал ошибки и бестактности. Поэтому так легко осуществился его перевод из Петербурга, к тому времени ставшего Петроградом.

Губернатор поселился не в казенной резиденции на Тверской, а в собственном дворце, в Хоромном тупике, у Красных ворот. Будучи военным в душе и кавалеристом по призванию, он первым делом занялся московским гарнизоном и с огорчением обнаружил, что московская кавалерия «курам на смех», что казаки вообще не годны для парадов, а все шестнадцать запасных пехотных полков представляют собой заповедники, где укрываются от фронта сынки именитого и неименитого купечества. Князь был очень богат и взяток не брал. Он назначил проверку всех тыловых офицеров и вольноопределяющихся. Дипломатические демарши военных и гражданских властей князь отклонил, и весьма резко. Это была первая бестактность, за ней последовала вторая.

Двадцать пятого мая 1915 года ломовые извозчики Малахова и отходники Антонова надели чистые рубахи, пригладили волосы лампадным маслом и в таком необычайном праздничном наряде на пятнадцати подводах отправились из Марьиной рощи в город. За ними выехал сам «братское сердце» Ланин с работниками.