Марк Аврелий - страница 15

Средства сообщения играли главную роль в укреплении Римской империи, и это делает понятными фантазии, которые нам кажутся совершенно нелепыми. Тиберий затворился на Капри, Адриан вел бродячую жизнь — и это при том, что оба императора имели репутацию чрезвычайно дотошных и превосходно информированных. Конечно, эти фантазии очень дорого стоили: недаром ведь Антонин, решив сократить расходы, обе свои загородные резиденции устроил вблизи Рима: одну к северо-востоку от него, в Лории на Аврелиевой дороге, где он был воспитан, другую к югу, в Ланувии, где родился. Но в действительности ссылка на экономию служила только для того, чтобы как-нибудь его не упрекнули в чрезмерном домоседстве. Марк Аврелий рядом с ним настолько привык к тому же, что, говорят, только два раза за двадцать лет, проведенных при Антонине, отлучался из его резиденции, и то лишь на одну ночь. Потом же он удалялся от Рима только тогда, когда этого требовали драматические обстоятельства — в последний раз навстречу смерти.

Такое постоянство было совершенно необычно для римских императоров. «Куда ты бежишь, Друз?» — спросила брата Тиберия германская жрица, предсказавшая его гибель. Причин куда-то отправиться находилось множество: чувство долга, удовольствие, угроза государственной границе. Среди причин мог быть и тяжелый характер (как у Калигулы и Нерона), и мечты о славе (как у Траяна) или любознательность эстета (как у Адриана). Но надо поискать и более глубокую причину: на деле римский император держался благодаря своим солдатам. Он не мог находиться в безопасности среди роскоши своих дворцов, среди непостоянного римского народа. Его охраняла преторианская гвардия, но следовало надзирать и за легионами в провинциях с их блестящими полководцами. Чтобы их слава стала в первую очередь императорской, ему нужно было иногда ходить в походы вместе с ними, а поскольку вместе с ним шли и преторианцы, безопасность его была обеспечена, а по возвращении именно его ожидал триумф.

Но если это было условием безопасности и популярности, то каким образом два государя, поставленные на царство только сенатом, а армией лишь пассивно признанные и никогда не командовавшие легионом, могли спокойно править, живя в загородном доме и не считая нужным показываться перед строем своего войска? Как два владыки провинций заслужили любовь и почитание миллионов людей, принадлежавших к тысячам племен, которые видели их разве что на редких в то время монетах? И чем была обеспечена безопасность Империи, окруженной неспокойными народами, если у ее верховных командующих не было никакого военного опыта?

Возможно, ответ на этот вопрос дает дальнейший ход истории, в конце столетия увидевшей падение династии слишком благоразумных управленцев: перед лицом беспорядков, которых даже представить себе не могли, они оказались слепы. Но было бы несправедливо ставить упадок Рима в вину толерантности и миролюбию Антонина и Марка Аврелия, если только не считать виновным всякое цивилизованное или цивилизующееся общество. Если ответственные лица и элиты Империи думали — и не без причины, — что сложились благоприятные условия для серьезного нравственного прогресса, правильно ли было бы отказаться от такой возможности ради унылого реализма? Рядом с ними, конечно, были и такие, что утверждали именно так (ниже мы увидим свидетельства тому), и теперь в свете дальнейших событий многие говорят, что они были правы. Эту проблему надо рассмотреть внимательно, потому что mutatis mutandis мы видим, что она остается одной из центральных и в современном западном обществе, когда многие боятся, что прогресс мира и благосостояния может привести к анемии и безволию. Так что приготовимся, говоря о Марке Аврелии, постоянно сталкиваться со спорами о величии и упадке Рима.

«1. От деда моего Вера — изящество нрава и негневливость.

2. От славы и памяти, оставленной по себе родителем, скромное, мужеское.

3. От матери благочестие и щедрость, воздержание не только от дурного дела, но и от помысла такого. И еще — неприхотливость ее стола, совсем не как у богачей.