Маркета Лазарова - страница 11

Козлик собрался было вернуться в лагерь, где оставил женщин и кое-что из имущества, по тут подступил к нему любезный его сынок Миколаш с просьбой разрешить отправиться за Лазаром.

«Слышал я, — говорил Миколаш, — опять он в Оборжиште. Навалил балок на обгоревшие стены, покрыл их сеном и парусиной, дрыхнет снова в своей норе».

Козлик призадумался, а потом кивнул и выделил Миколашу десяток всадников.

«Не велю, — наказывал он, — затевать рисковые стычки и резню, довольно будет и одного Лазара, коли ты приведешь его живьем».

Час примерно спустя после того, как коням задали корм и напоили, двинулся Миколаш в поход на Оборжиште.

Хватало у Лазара и осторожности, и ума, да ведь кто же мог ожидать столь неслыханной дерзости?

Старый лис чувствовал себя в безопасности, пил-ел, прикидывая, что большую мзду придется, видно, заплатить королю за свои провинности, ибо и он, Лазар, тоже разбойничал на дорогах. Рыльце у него было в пушку, но что до Козлика, так он твердо рассчитывал, что тот в тупике и что с него посбили спесь. По его понятию, королевский капитан свершил бы правое дело лучшим и быстрейшим образом, если бы в первую голову погубил в лесах Козлика, а потом принял от хозяина Оборжиште великолепного рысака со сбруей, изукрашенной золотом. Он приготовился выслушать мягкое внушение и дать слово исправиться. Вероломный, он хотел присягнуть, что отрекается от грабежа на проезжих дорогах, а сам вдвойне жаждал добычи. А как же иначе? Кто же оплатит Лазарово покаяние, нанесшее такой великий ущерб его имуществу? Лазар посчитал убыток и поник головою.

Утолил он голод зайчатинкой и теперь клюет носом.

Ах, вот так пробужденье! Верзила Миколаш стоит перед его очагом и раскидывает во все стороны обгоревшие поленья. Миколаш швыряет их, и одна головешка настигает Лазара. Как неистовствует злодей! Погружает меч в брюхо то по самую рукоять, то — как придется; наткнувшись на хребет, меч крушит кости, разворачивает утробы, сечет головы.

Те, кто остался в живых, уже пленены, Миколашевы люди вяжут пленников парами, спиной друг к дружке.

Миколаш вытирает меч и говорит:

«Господь позволил мне вернуть долг, Лазар, и теперь мы в расчете. Однако за то, что ты такой уживчивый и желаешь стать моим заимодавцем, отдай мне одну из своих дочерей. Отдай мне ту, которая, как я вижу, сейчас надевает шляпу».

Произнося эти слова, Миколаш мечом указывает на прелестную девушку. Это Маркета, четвертая дочь Лазаpa. Вы видите, она выступает вперед, дрожа от страха. Вот ее уже уводят, не дав даже попрощаться с сестричками. Вот разбойники волокут Маркету к лесу, она опутана сетью и привязана меж двумя жеребцами. У Лазара подкашиваются ноги, а страшные пары топчутся на своих местах. Лазар в отчаянье катается по земле, его людям очень худо. Почти до сумерек длилось это мученье. Уже всходила вечерняя звезда, уже разносился топот возвращающегося домой стада, когда наконец спали путы с рук двух батраков. Вскоре они вызвали всех. Но но поздно ли? Не скончается ли Лазар от своих ран, утихнет ли плач женщин?

В горестном своем положении страдалицы только и могли, что плакать. Да послали гонца за повозками и, причитая, отправились в Болеславу.

Миколаш добрался до Козликова стана около полуночи. В стычке с Лазаревыми лишился он одного из своих головорезов, и в ослеплении безрассудства сожалеет об этой утрате, однако отнюдь не из-за бессмертной души, которая скатилась прямо в пекло, но из-за понесенного воинского урона и насмешек разбойников. С той минуты, как они вступили в лес, почва под ногами сделалась так неровна, что две лошади не могли идти рядом, и тогда разбойники заставили Маркету пересесть на жеребца. Она была им послушна, исполняя без ропота все, что они велели. Покорная христианка не перестает уповать на бога. Знает она, что спасения ждать неоткуда, и призывает смерть. Может, посчастливится ей обнаружить брошенный кем-нибудь нож и пронзить им свое сердце. Может, к этому ужасному поступку на небесах отнесутся снисходительно.

Меж тем разбойники обосновались в лесу по-домашнему. Бивак окружили засеками. Посредине поляны поставили два шатра, устлали их лапником; кровлю и стены тоже укутали хвоей. Снег, которым разбойники забросали стреху, таял и каплями стекал на страшные лица спящих; все были сыты и благодушны.