Маркиз Роккавердина - страница 4

Маркиз хотел было ответить ему, но тут новый крик, пронзительный, душераздирающий, лишил его дара речи:

— Жизнь!.. Жизнь моя!..

— Это жена Нели Казаччо! — узнал адвокат и повернулся в ту сторону, откуда донесся крик. — Карабинеры пришли за ним. Смотрите, вон там, на площади Орфанелле…

При свете луны они различили карабинеров, уводивших арестованного.

Снова раздался взволнованный крик жены Нели Казаччо, снова горестно прозвучал он в ночной темноте среди яростных завываний ветра:

— Родимый!.. Родимый мой!

Два дня спустя адвокат снова появился в доме маркиза, на этот раз не один.

Прихожая была набита крестьянами и рабочими, толпившимися вокруг столика, за которым маркиз проверял написанные крупными каракулями счета.

— Извините, маркиз, — сказал адвокат, проходя сквозь расступившуюся перед ним толпу. — Надо поговорить о срочном деле. Со мной кум Санти Димаура…

— Да благословит меня ваша милость![5] — вставил тот, выглядывая из-за спины дона Аквиланте.

— Пройдите туда. Я сейчас освобожусь.

Дон Аквиланте ответил жестом: «Не беспокойтесь!» — и велел старому крестьянину следовать за ним.

Вскоре до них донесся сердитый голос громко спорившего маркиза. Лишь изредка слышались робкие возражения, прерываемые потоком гневных криков и ругани. Так продолжалось добрых полчаса.

Дон Аквиланте, положив ногу на ногу, прикрыв рукою глаза и опустив голову, сидел в глубокой задумчивости и не отвечал на вопросы старика, который, пристроившись в углу у двери, теребил шапку из черного падуанского сукна и, казалось, был страшно напуган непрекращающимися криками маркиза.

Наконец раздался стук двери, и почти сразу же в комнату влетел маркиз с побагровевшим лицом, что бывало с ним всякий раз, когда он выходил из себя, и адвокат, мысли которого в эту минуту блуждали где-то далеко, вскочил от неожиданности.

— Когда-нибудь сердце у меня не выдержит! Всё норовят делать по-своему! Если не стоять над ними сторожем, то они украдут у тебя даже воздух! А мне же не разорваться! Я же не господь бог!

Эта вспышка гнева была последней.

— Что нового? — вдруг успокоившись, спросил он, поправляя шапку из куньего меха.

— Кум Санти говорит… — начал адвокат.

— Только чтобы угодить вашей милости, — вставил старый крестьянин.

— Угодить мне? Скорее, самому себе. Речь идет, видно, о той, полоске земли, не так ли?

— Так, ваше сиятельство.

— Куму Санти надавали дурных советов, — сказал дон Аквиланте.

— Старый я, ваша милость. Всю жизнь я отдал этому клочку земли. Что тут еще скажешь? Я посадил там деревья, они мне как дети. И домишко построил этими вот самыми руками. Вы, ваша милость, любите Марджителло? И дом свой там тоже любите? Вот и я точно так же. Чем меньше имеешь, тем больше дорожишь своим добром. Да только злые люди хотят омрачить мою старость. Как могли они сказать, что я люто ненавидел покойного кума Рокко? А вы, ваша милость, им поверили! И следователь тоже пристал с ножом к горлу и два часа домогался, чтобы я сказал: «Это я его убил!» А за что мне было его убивать? За то, что кум Рокко защищал интересы своего хозяина? За то, что заявлял на меня, когда я прихватывал чуток хозяйской земли? Так мировой судья ни разу меня за это и не наказал… Хватит! Я сказал себе: «Покончим с этим! Раз синьору маркизу так угодно, пусть будет так!»

Голос старика дрожал, он говорил медленно, чуть не плача.

— Я уже объяснял вам, — сказал дон Аквиланте, — что к действиям следователя синьор маркиз не имеет никакого отношения. Правосудие выполняет свой долг не взирая на лица.

— А теперь вот арестовали беднягу Нели Казаччо!

— А вам что за дело? Думайте лучше о себе.

— Я уже хотел было уступить вам, слыша, как вы ноете, — сказал маркиз. — Я же не краду у вас этот клочок земли. Я плачу за него… Вам приятно было бы, если б кто-то чужой ворвался в ваш дом и занял там комнату? Так и вы сидите чужаком в Марджителло посреди моих владений.

— Но я живу там еще с тех пор, когда все земли вокруг принадлежали другим хозяевам. Они продали их вашей милости, а я-то чем виноват?.. Бумагу у нотариуса подписать для меня все равно что оторвать кусок от сердца!.. На беду, уж так устроен мир: вздумай глиняный горшок спорить с камнем, от него останутся одни черепки!