Маркиза де Ганж, или Несчастная судьба добродетели - страница 6

Если г-жа де Кастеллан по справедливости слыла первой красавицей Франции, то среди придворных г-н де Ганж по праву заслужил звание самого очаровательного мужчины. Уроженец Авиньона, он с юных лет находился при дворе, где и познакомился с г-жой де Кастеллан. Равенство состояний и соседство поместий дополнили пылкие чувства соображениями практического характера, и Альфонс де Ганж преисполнился решимости убедить Эфразию сделать выбор в его пользу. Альфонс признается красавице в своих чувствах, и та благосклонно ему внимает. Ведь предложение маркиза не только позволяет ей со-

блюсти приличия, но и сулит счастье любви! Эф-разия с радостью отдает руку маркизу, и влюбленные решают не затягивать со свадьбой.

О праведное небо! Отчего допустило ты, чтобы фурии зажгли свой факел вместе с факелом нежного Гименея, а злобные змеи запятнали ядом ветви мирта, венок из которых горлицы возложили на головы злосчастной пары?

Но не будем торопить события; начало этой роковой истории окрашено в светлые тона, и пока истина не вынудит нас призвать на помощь черную краску, не станем обмакивать в нее нашу кисть.

Два года молодые супруги провели в Париже, среди городских удовольствий и придворных утех. Но сердца, соединившиеся по взаимному согласию, скоро устали от окружавшей суеты, препятствовавшей их уединенному общению. Снедаемые пламенной страстью, оба супруга решили уехать в провинцию, в свои владения, доверив недавно родившегося у них младенца мужского пола заботам матери Эфразии, и та увезла его к себе в Авиньон, где намеревалась воспитывать вдали от шума и мирского тщеславия.

— О друг мой,— обратилась маркиза к супругу после отъезда матери, за которой они собирались вскоре последовать, — милый мой Альфонс, нигде любовь не расцветает таким пышным цветом, как в деревне, тамошняя природа словно специально создает для влюбленных цветущие пристанища. В деревне, — восклицала она, сжимая супруга в объятиях, — мы можем не бояться ревности! Тебе соперники не страшны: я просто не замечу их. Но кто может поручиться, что ка-

кая-нибудь парижская прелестница, более опытная в делах кокетства, чем я, не похитит у меня твое сердце? А ведь оно является единственным моим достоянием... Ах, Альфонс, Альфонс, если я вдруг узнаю, что любовь твоя отдана другой, пусть лишат меня жизни, вырвут из груди мое сердце, где навеки запечатлен твой образ, и пусть муки совести неустанно терзают тебя за то, что ты не сумел сберечь свое чувство! Ты же знаешь, милый Альфонс, я люблю только тебя! Когда Кастеллан заключил меня в объятия, я была еще совсем ребенком и то страстное чувство, кое ты во мне пробудил, было мне неизвестно. Ты один сумел зажечь его в моей душе. Тебе нет нужды ревновать меня к покойному супругу; хозяйка своих слов и дел, я утверждаю, что, пребывая при дворе, повидала немало молодьгх людей, но только Альфонс де Ганж стал для меня единственным, и йикто не может сравниться с ним. Так люби же меня, милый супруг, люби свою Эфра-зию так, как обожает она тебя, пусть каждый миг твоей жизни принадлежит ей, равно как и все ее помыслы всегда обращены к тебе. И пусть у нас будет одна душа на двоих, пусть любовь твоя черпает силу в моей любви, дабы ничто не воспрепятствовало тебе любить свою Эфразию так, как Эфразия любит своего Альфонса.

— О нежнейшая и сладчайшая моя подруга, — отвечал маркиз де Ганж, — слова твои свидетельствуют о великой чувствительности души твоей! Разве могу я не боготворить ту, в чьих устах звучат такие прочувствованные речи? Так пусть же у нас будет одна душа, ее нам хватит с лихвой, ибо друг без друга мы все равно жить не сможем.

— Ах, милый друг мой, так уедем же, покинем вертеп кокетства и разврата; здесь каждый день твердят о любви, но о любви чувственной, не имеющей ничего общего с любовью возвышенной. Мне кажется, замок твоего отца как нельзя лучше подходит для осуществления наших замыслов! В нем все будет напоминать мне о том, что принадлежит тебе, и, даруя тебе наследников, я, глядя в глаза твоим предкам, с уверенностью скажу Всевышнему: Господь милосердный, сердце Альфонса — это подлинная сокровищница добродетелей, унаследованных им от его знаменитых предков. Так внемли же мольбам моим и ради моей горячей любви к нему сделай так, чтобы добродетели эти воцарились в душах детей его.