У дома сидели двое – толстая краснолицая бабка и тощий мужичок с перевязанным глазом.
– Здравствуйте.
– Здорово… – Толстая бабка прищурилась. – А ктой-то? Не узнаю.
– Вера я. А это Зина с Настей.
– А?
– Ве-ра!
Бабка всё так же присматривалась, лицо её расплывалось в глупой улыбке. Мужичок ткнул её под бок.
– Да Верка это! Эх! Ничё не понимат. Копна копной. Айда в дом, девки.
В доме было сумрачно, пахло неприятно. Женщины засуетились, вынули из сумок свои пироги и конфеты. Тощий мужичок выставил на стол горшок с тёплой картошкой и жареную рыбу, вытащил из-под кровати мутную бутылку, протёр, открыл.
– Давайте, девки, не ерепеньтесь.
– Так чего Даша-то? Зови.
– Да ну её! Вылезла, так пусть хоть до темна сидит, рожу греет. Всё равно как капуста.
– Давно ли такая?
– Да уж второй год! Давай, девки, за прекрасных дам!
Дети заскучали и, уже не спрашивая разрешения, вышли в заросший птичьей травкой двор. Посреди двора грелись куры, чёрная кошка вылизывалась на скамейке, в бочке с водой плавала тина. Дети с трудом отворили тяжёлые ворота и медленно двинулись по безлюдной улице мимо домов, заборов и бань.
В небольшом магазинчике было всё, что душе угодно – вёдра, лейки, хрустящий ситец, карамель, хлеб, масляная краска. Были даже сухие как палка песочные пирожные. В траве возле магазина копошились три толстых одинаковых щенка. Их равнодушная тощая мать лежала рядом в пыли и грела на солнце вытянутые красные соски. Мальчик и девочка долго играли со щенками, совали их матери и радовались, когда щенок вытягивал мордочку и начинал сладко посасывать собачье молоко. Им захотелось накормить собаку, но когда они вернулись к дому Носовых за куском хлеба, заметно повеселевшие гостьи уже прощались с хозяином. Красная бабка всё так же блаженно подставляла лицо палящим лучам. На лице её растянулась улыбка – глупая и счастливая.