Марксистский феминизм. Коллекция текстов A. M. Коллонтай - страница 29
Задетый за живое, Набоков уже определённее выражает истинное отношение к вопросу женского политического равноправия если не всех кадетских представителей, то влиятельной их части:
«Я должен подчеркнуть то, о чём я имел уже честь говорить; в данном вопросе мы, например, принадлежащие к партии народной свободы, не поступаясь нашими убеждениями, говорили о формуле, которая, с нашей точки зрения, объединяя весь народ, может быть принята. Предшествующий оратор может быть, и прав; для нас, т. е. для большинства, полного и определённого убеждения в этом нет. Мы не берём на себя смелости утверждать, что единодушная воля народа требует политического равноправия для женщины, и мы не говорили о такой единодушной воле народа. Если мы ошибаемся в этом, то именно только в этом».
Его поддерживает князь Шаховской; он также защищает редакцию комиссии, признавая необходимым отложить решение вопроса о прямом голосовании и о женских правах до того времени, когда будет вырабатываться соответствующий закон. Принять постановление по этим обоим вопросам Дума должна только после более солидного и основательного их выяснения.
Френкель берёт сторону «осторожных» кадетов против Ломшакова и Протопопова, высказывающихся за распространение избирательного права на женскую часть населения, и отрицает необходимость раскрытия избирательной формулы. В подтверждение своего мнения указывает он на то, что «в пределах той же комиссии было достаточное число лиц справа, хотя и меньшинство, которое стоит на точке зрения ненужности предоставить теперь же избирательное право женщинам, и для того, чтобы мы имели право говорить об единодушном требовании страны, нам нужно было констатировать полное единодушие в рядах нашей комиссии — мы ведь не можем судить так легко, как здесь судят».
Итак, господа кадеты даже в первые, исключительные по своему значению, дни существования народного представительства, в этот полный иллюзии и надежд торжественный момент всё же не решались открыто стать на сторону демократических требований. У них не хватило «смелости утверждать», что народ желает посыпать в Думу своих представителей, избранных непосредственным голосованием, чтобы в интересах демократической России удвоить при помощи распространения на женщин избирательных прав число своих избирателей.
В трогательном единении с «осторожной» частью кадет выступают беспартийный крестьянин Кругликов и октябрист граф Гейден.
«Господа представители,— говорит Кругликов,— когда нас провожали сюда, то весьма многие крестьяне и не знали об общем избирательном праве без различия пола. Женщинам у нас не до общего избирательного права, женщины у нас для того, чтобы смотреть за хозяйством, чтобы смотреть за детьми и за печкой».
Граф Гейден, разумеется, тоньше обставляет свою аргументацию, по существу, однако, вполне совпадающую с мнением крестьянина Кругликова.
«Я уполномочен от своих товарищей по губернии заявить, что они не разделяют мнения г. Заболотного, что без прямой, равной, тайной и всеобщей подачи голосов нельзя жить; они находят, что можно жить и при всеобщей подаче голосов, и житейский опыт находит, что не нужно ещё непременно распространять равные права и на женщин. Нам первое время нужно ещё самим привыкнуть к парламентской деятельности, в том составе, к которому мы уже привыкли, т. е. чтобы собрание было только из мужчин».
Как известно, при голосовании поправка, требовавшая раскрытия избирательной формулы, отвергнута была большинством голосов; той же участи подверглась и поправка, предлагавшая включить слова «без различия пола».
Что касается другого пункта ответного адреса, который требовал уравнения всех граждан перед законом, то внесённая в текст самой комиссией поправка, заключавшая слова «без различия пола», была после небольших прений принята. Однако и на этот раз на защиту этой поправки в общем заседании встал не представитель партии народной свободы, а рабочий Михайличенко.
Если внимательно проследить за ходом думских прений при разработке ответного адреса, то вопреки уверениям феминисток, впечатление от защиты женского равноправия кадетами получается весьма невыгодное. Нет,— в эти первые дни Первой Думы надёжными защитниками интересов женщин кадеты себя не показали.