Маркус и золотая чаша - страница 15

– Так, милые мои, ведём себя тихо и прилично. Я не собираюсь здесь долго задерживаться. Вы извиняетесь, и мы сразу едем домой. Договорились?

Мы послушно кивнули.

Боцман Фёдор Иванович был угрюм, смотрел исподлобья и шевелил бородой. Ну наверное, не самой бородой, а подбородком. Со стороны казалось, что верхняя и нижняя части его лица живут отдельно: одна неподвижна, другая ходит ходуном.

– Противно… – услышал я Иркин шёпот и согласился.

– Фёдор Иванович, – бабушка протянула пирату руку. – А вот и мы. Привезла я вам своих безобразников. Я не в курсе, что у вас там произошло, но краснеть за них больше не намерена. Извинения принесут, и мы поедем домой.

Боцман крякнул и бородой шевелить перестал.

– Вы, – говорит, – Светлана Михайловна, не спешите сердиться. Ничего особого они не натворили, конечно, но пожурить есть за что, это д-а-а-а. Пацанчик-то ваш, значит, не из трусливых, упрямый, так сказать… Я тут на досуге подумал немного… Не детское это дело по порту шастать! Нужна экскурсия – давай цивилизованно. Вон сколько нерабочих кораблей стоит – смотри не хочу! А на наш не лазь… Не игрушки это, значит.

Фёдор Иванович откашлялся, ещё раз крякнул, но на этот раз в уже кулак, и пристально посмотрел на Ирку: «Сюрпризец для тебя имеется, девочка, не просто так, значит…»

Ирка вытянула нос, прищурилась и сложила губы в трубочку: «И похищать меня не будут?»

Боцман фыркнул, засунул руку в карман, пару секунд помешкал, закатил глаза прямо к козырьку шапочки, ещё раз пошевелил пальцами и вытащил свёрнутый в трубочку носовой платок.

Ирка сначала замешкалась, но потом живо схватила кулёк и сунула уже в свой карман, в пальто.

– Покаж-и-и-и, – подошёл к сестре вплотную. – Что там?

Ирка высунула язык и отвернулась.

– Вредина! – обиделся я на неё. – У-у-у… Вредина!

Если бы моя сестра была девочкой терпеливой, я бы и дома не узнал, что же такое вручил ей Фёдор Иванович, или узнал бы, но очень поздно и совсем не вовремя, а так Ирка ждала не очень долго. Уже в метро по дороге домой она начала раскручивать носовой платок, чтобы хоть краешком глаза посмотреть на подарок.

Признаюсь, я подглядывал, но мне было слишком любопытно, и я не мог ждать, когда Ирка сама расколется. Я сидел рядышком и смотрел через плечо, как сестра, зажав в одной руке сверточёк, старательно разматывает его другой рукой.

Сначала я заметил крошечный кусочек чего-то красного, потом ещё кусочек, а потом понял, что это было. У меня даже глаза на лоб полезли, когда я понял, что это такое. Маркус! Это был наш Маркус!

Интересно, откуда у меня такие мысли взялись? Мультиков пересмотрел? Нет вроде, родители и так не часто оставляют нас наедине с телевизором. Комиксов? Да, их было много. Они же гораздо проще книг: всё уже нарисовано, ничего придумывать не надо, сидишь себе, картинки разглядываешь.

Мама не любит комиксы, бабушка тоже не любит, да и папе не всё равно, что я читаю.

«Сын, – обычно говорит он, – книги гораздо интереснее! Ты же сам можешь представить любой мир, нарисовать любых персонажей в любой одежде, говорить их голосами и стать соавтором. Соавтором, сын! А в комиксах всё сделано за тебя! Это скучно! Возьми книгу. Двадцать минут, и тебя не оторвать. Проверим?»

Как? Откуда? Почему он не вернулся в свой мир? И почему Фёдор Михайлович подарил его Ире? Ведь это же я тогда был на барже, я его посадил на штурвал и я же видел, как уплывал «Смелый». Абсолютно точно он ушёл в море с человечком на борту. Ох, сколько же загадок…

«Так, – подумал я и перевел дух, – Лёша, остановись и давай по порядку».

Я был на «Смелом» и отправил Маркуса домой, но он каким-то фантастическим образом попал к Фёдору Ивановичу, который и привёз его в Санкт-Петербург. Хотя, если хорошенько подумать, боцман же не знал, что у него на борту пассажир и что этим пассажиром был Маркус. Он просто не видел, когда мы прощались с кордом. Или всё-таки видел? Нет, совершенно точно нет! Значит, Фёдор Иванович его просто-напросто нашёл. А почему Фёдор Иванович отдал Маркуса Ире? Почему ей, а не мне? Ведь это я тогда был на судне, её там не было. От всех этих мыслей у меня разболелась голова, и я решил больше не мучиться предположениями.