Маршал Ней - страница 11

С этого момента из-за огненного цвета волос и красноватой кожи за Неем закрепилось прозвище Краснолицый[13] ведь по армейской традиции прозвища часто дают по внешности.

Ней проходит настоящую школу — рискует собой, давая понять, что никакие препятствия его не остановят. Молодая Республика требует от него нечеловеческих усилий и неколебимой веры, готовности идти всё дальше и дальше вглубь вражеской территории. По дороге из Намюра в Люксембург Ней с товарищами преследует неприятеля, несмотря на ядра, прицельно падающие со всех сторон. Некоторые гусары не могли скрыть страх, теряли лицо, но генерал Ламарш лично показывал пример храбрости, не обращая внимания на опасность.

«Сама природа определила пределы Франции», — заявляет Дантон с трибуны Ассамблеи, как будто он видит границу по Рейну. Несмотря на провозглашаемое бескорыстие, территориальные притязания великой нации абсолютно реальны и, безусловно, предусматривают аннексию Бельгии. Конвент позволяет соблюсти приличия и воодушевляет народные массы лозунгом: «Свобода, равенство, братство для всех граждан мира».

Захватив Бельгию, французы грабят богатые закрома. Не хватает денег? Что ж, возьмём их у соседей! Из донесения Жирардона, второго адъютанта Ламарша,[14] мы узнаем, что на зимних квартирах в Вервьере Ней «катался как сыр в масле». Генерал Ламарш остановился у одного миллионщика, который регулярно устраивал балы в честь оккупантов. «Мы пьём только рейнское, бордо, эрмитаж и другие благородные вина, — пишет Жирардон. — Девушки здесь замечательные. Случается бывать в обществе, где одна красивей другой. Мы замечательно проводим время». Кроме поручений и немногочисленных писем, диктуемых Ламаршем, у адъютантов нет других обязанностей, они развлекаются, ездят верхом на лошадях начальника, предоставленных ему богатыми хозяевами.

Откормившись на дармовщинку, армия Дюмурье входит в Голландию, но быстро получает отпор. Вся Европа — отныне Англия задаёт тон — объединяется против притязаний республиканской Франции на гегемонию. Приятное времяпровождение Нея заканчивается.

5 марта 1793 года, воспользовавшись тем, что целый батальон добровольцев покинул позиции, неприятель обрушился на французских канониров. Лотарингец, не раздумывая, бросается им на помощь. Лошадь под ним будет ранена в ухо картечной пулей, головной убор пробит осколком.

15 марта Тирлемон, защищаемый генералом Ламаршем, атакуют превосходящие силы авангарда эрцгерцога Карла и захватывают его. 5-й гусарский полк, потеряв четыреста человек из пятисот,[15] покидает город, при этом несколько гусар были буквально искрошены австрийцами. Лейтенант Ней сражается с грозными колоннами противника, некоторые вражеские солдаты пугающе ревут на манер турок, с которыми они недавно сражались. Французы отвечают пением гимна. Один республиканский солдат, которому оторвало ноги, находит в себе силы, чтобы затянуть: «Вперёд, сыны отчизны…» Благодаря кавалерийской атаке, блестяще организованной генералом Балансом, Тирлемон снова переходит в руки французов.

Два дня спустя в результате какой-то путаницы Ламарш выводит войска из деревни Неервинден, которую тотчас занимают австрийские войска.^>{31} В этот раз Балансу не удаётся вытеснить противника. Он серьёзно ранен: три сабельных удара по голове. Находясь в самой гуще схватки кавалеристов, Ней впервые проявляет солдатскую отвагу, бросая вызов огню неприятельской пехоты. Поражение под Неервинденом и отступление отрезвляют его. Урок оказывается ещё более важным, когда он становится свидетелем предательства генерала Дюмурье. Это учит его держаться подальше от политики. Мы видим две партии: сторонников победителя сражения при Жемапе, которые стремятся восстановить конституционную монархию, и сторонников Конвента, который вот-вот будет подчинён Комитету общественного спасения. Последовать за Дюмурье означало бы для Нея конец всей его эпопеи.

«Дети мои, — обратился Дюмурье к солдатам, — я ваш отец, даю вам время до завтра, подумайте и решайте». Решение принято! Генерал Ламарш и его протеже покидают предателя и уходят в лагерь Фамар под Валансьеном, где дожидаются Дампьера, поставленного во главе армии, раздираемой противоречиями, в отсутствие дисциплины погрязшей в беспорядках, выставленной на милость неприятеля, который стоит на границе Франции. Всё выглядело так, будто провидение желало наказать Республику, «старшую сестру наций», за её неумеренный аппетит, за претензии на роль нового Рима. Безусловно, это была война относительно небольшая, но, как сказал Уильям Питт, война на истребление. Идеология Англии и Австрии не допускала того, чтобы Франция кромсала карту Европы, создавая буферные государства, которые гарантировали бы ей военное, политическое и экономическое превосходство. Участники коалиции предпринимают наступление по всем фронтам.