Мартин Андерсен-Нексе - страница 16

— Никого нет, — говорит со странной улыбкой. — Они все в сказке…

В скромном директорском кабинете, отапливаемом буржуйкой, сидят Нексе и директор детдома. Разговор между ними идет по-немецки.

— И все-таки, товарищ директор, — говорит Нексе, — я возвращаюсь к своей просьбе: купить детям валенки.

— Где их взять? — разводит руками директор. — Только у частников. Валяет валенки одна тут артель, но цены у них страшные.

— Я не из пугливых, — говорит Нексе. — Мне выплатили гонорар за книгу, деньги со мной. Можем мы считать, что с этим вопросом покончено?

Директор делает жест, означающий — воля ваша. Нексе заглядывает в записную книжку.

— Теперь насчет рыбьего жира. Детям необходимо давать рыбий жир.

— Да где ж его взять? — безнадежно разводит руками директор.

— Артели по рыбьему жиру нет? — улыбается Нексе.

— Наверное, есть, но только не в Самаре.

— Рыбий жир я пришлю из Дании. Довольно пакостный, плохой очистки, но другого сейчас не достать.

— Мы и такому будем рады, — уверяет директор.

— Я налажу ежемесячные посылки — продуктовую и вещевую. Только очень прошу сообщать о ваших нуждах. Все мои гонорары за советские издания будут перечисляться на текущий счет детского дома.

— Неплохого папу приобрели наши ребята! — благодарно говорит директор.

В кабинет заглядывает воспитатель:

— Товарищ директор, публика волнуется. Артисты тоже.

— Да, да… Товарищ Нексе, нас приглашают на концерт, который ребята дают в вашу честь.

Воспитатель протягивает Нексе художественно оформленную программу концерта (эта уникальная программа сохранилась до настоящего времени).

Вот эта программа:

1. Интернационал.

2. Победим голод — водевиль.

3. Стенька Разин — инсценировка.

4. Барин — хоровое пение.

5. Балет.

6. Спортивные выступления.

На фоне программы звучит «Интернационал».

А затем был странный водевиль «Победим голод», где рыжий мальчик и художник Иванов героически одолевали страшное чудище голода.

И был «Стенька Разин» с выбрасыванием в Волгу худосочной малолетки — княжны.

А во время хорового пения директор покинул зрительный зал и по старому деревянному телефону созвонился с артелью, изготовляющей валенки.

— Есть у вас валенки? Много. Шестьдесят пять пар… Что? Да, разбогатели — берем за наличные. Не мешало бы малость скинуть оптовикам… Ладно. Нет, обязательно сегодня… И крайне срочно…

Он вернулся в зрительный зал, когда тощие, полуголодные, с синей пупырчатой кожей «балерины» исполняли танец маленьких лебедей.

…По окончании спортивных выступлений участники концерта одевались в костюмерной.

— Папа завтра уезжает, — грустно вспомнил Рыжий.

— А мы даже проводить не сможем, — вздохнул художник Иванов.

— Это кто не сможет? — вскинулся Рыжий! — Я все равно пойду!

— Не пустят. Двери запрут.

— А окна на что?

— И я пойду! — воскликнул Иванов.

— И я! И я! И я!.. — подхватили другие ребята. Показалась голова воспитателя.

— Товарищи артисты! Прошу в каптерку. Валенки привезли.

…В каптерке идет раздача валенок. Ребята вне себя от счастья. Ведь это не просто теплые обутки, это улица, воля, снег, катание с крутых волжских берегов на лыжах и санках, это новая, прекрасная жизнь. И рыжий паренек с нежностью прижимает к себе ужасные, волосатые, немыслимого цвета валенки, и не может ими налюбоваться.

— Хорошие валеночки! — почти поет он и — деревенское дитя — добросовестно добавляет: — Но плохие!

…На перроне Самарского вокзала фотограф делает плавное движение рукой, державшей черный колпачок объектива, и запечатлевает Нексе в окружении шестидесяти пяти детдомовских детей. В вязаных шапочках и таких же рукавичках, в крепко подшитых валенках, ребята выглядят почти нарядно, несмотря на плохонькие пальтишки.

— До свидания, ребята! — говорит Нексе.. — Я очень вас полюбил.

— До свидания, папа! — звучит в ответ.

— Я пришлю вам фотографии моих детей, которые стали вашими братьями и сестрами. До свидания!

— Товарищ Нексе, разрешите, — и директор детдома торжественно вручает Нексе какую-то книжечку. — Это удостоверение почетного члена Самарского городского Совета.

— Спасибо! — говорит растроганный Нексе. — Я считаю Россию своей родиной. У пролетариата нет другой родины, кроме революции. Поэтому вы избрали не иностранца в городской Совет, а сына русской революции. Это наша общая родина.