Мартин Заландер - страница 9

Несмотря на любезную предупредительность торговцев в городе, она взяла лишь ровно столько, сколько требовалось на сегодняшний день, хотя вышло бы то же на то же, запасись она сразу на несколько дней. В этом неброском свойстве характера, пожалуй, соединялись три качества: честная скромность, привычка уповать на близкую удачу и, вероятно, не в последнюю очередь чуткое, хоть и бессознательное стремление приберечь для себя следующую цель.

И вот г-жа Мария Заландер, одетая просто и опрятно, без цветов на шляпе, скорее тоненькая, чем широкая, с корзинкой на руке, наконец-то направилась по дороге через Цайзиг.

— Заждался, да, Арнольд?! — воскликнула она навстречу мальчугану, который радостно метнулся к ней из сарайного угла, где в конце концов присел на каменную стеночку. — Мне отпустили провизию, хоть я и не могла заплатить. А теперь пойдем быстрее домой, надобно приготовиться — вдруг вправду кто придет! Слава Богу, нынче не придется говорить, что в доме ничего нет!

— Но коли они все съедят, — сказал мальчик, — мы так и будем голодать?

— Ах, они же никогда не съедают все, разве только половину, а остатков нам хватит до завтра, когда у меня будет немного денег. Ну а если никто не придет, мы сами с удовольствием выпьем кофейку и поедим от души, а завтра видно будет!

Вскоре они поднялись на расположенную выше по склону Кройцхальде, откуда открывался вид на город и на окружавшую его местность. Тотчас подбежали Арнольдовы сестренки, Зетти и Нетти, забрали у матери корзинку; одной было десять лет, другой — девять, обе, как и брат, слегка бледноватые, такою бледностью отличаются здоровые дети, которых одолевает терпкая печаль, для них самих необъяснимая. Однако глаза девочек блестели более нетерпеливо и жадно, чем глаза мальчика, видимо спокойного по натуре.

Г-жа Заландер вошла в дом первой, дети, изнывая от любопытства, последовали за нею. Она немедля сняла шляпу, надела чистый белый передник, после чего распаковала корзину, булочки выложила на тарелку побольше, масло — на ту, что поменьше, ветчину порезала и разложила на блюде так, что казалось, будто ее очень много. Все это она проделала, не отправив в рот ни единого кусочка, чтобы не подавать дурной пример детям, которые, облокотясь на стол, глаз с нее не сводили.

— Бодрей, ребятки! — сказала она, кое-как изобразив веселую улыбку. — Держите себя в руках, наберитесь терпения! Вот приедет отец, и все будет хорошо! А покамест придется нам еще некоторое время любоваться, как едят другие; давайте-ка шутки ради поглядим, сможем ли мы все-таки что-нибудь сделать! Вы вправду приготовили все летние задания, больше вам нечего считать, писать, учить наизусть? Доставайте книжки! Сдается мне, изречения и стихи запомнятся лучше прежнего, как раз по причине этого странного голодного дня.

Девочки слышать не желали об учении; Зетти, не по годам разумная, отговорилась желудочной коликой, так она назвала ощущение пустоты внутри; Нетти опасалась, что у нее разболится голова; обе предпочли бы, если можно, заняться вязанием, потому что каждая начала кошелек для отца. Один только Арнольд храбро уверовал в выдумки доброй матушки и заявил, что, пользуясь случаем, постарается разучить сложное песнопение к следующему церковному уроку; там четыре строфы по десять строк каждая, а строчки такие длинные, что конец загибается вниз, как силок на серых дроздов. Мать все одобрила и поспешила на кухню приготовить молочный запас, строго отмеренный утром и на всякий случай убранный под замок. Потом достала из шкафа горшочек, где по причине плохого поведения отпрысков оставалось еще довольно много меда. Им она наполнила хорошенькую хрустальную вазочку, а заодно подумала, что ложка густого питательного медку, вероятно, подействует благотворно и дети ненадолго забудут о своих юных страданиях. Сказано — сделано, с горшочком в руках она обошла детей, велела каждому открыть рот и облизать ложку.

Наконец она устало опустилась на стул и со вздохом оглядела странное заведение, в котором видела средство побороть или хотя бы немного сдержать непостижную власть судьбы. Ведь судьба является не только в образе вражеских полчищ, землетрясений, бурь и иных бедствий; разрушительная и несущая бесчестие, она вдруг обнаруживает себя и в самых непримечательных происшествиях тихой домашней жизни. Если сегодняшняя предусмотрительность потерпит неудачу или в итоге закончится стыдом, сможет ли она тогда снова изображать состоятельную хозяйку? Много недель назад корабль, который везет ее мужа и его добро, должен был выйти в море; а вдруг он затонул? Едва подумав об этом, она забыла о себе и своей участи, отчаянно стараясь отыскать смутный образ давно потерянного мужа. Погруженная в себя, словно на дне морской пучины, она вздрогнула от неожиданности, когда снаружи донеслись голоса и зазвенел садовый колокольчик, а дети, подбежавшие к окнам, объявили, что пожаловала профессорская семья.