Машина Ненависти - страница 28

— Молодец, — сухо, вроде бы даже отстраненно похвалил он.

Обернувшись, он позвал остальных. Двери внедорожника мгновенно распахнулись, как надкрылки жука, к подъезду бросились трое, один остался за рулем. Девчонка в испуге опустила глаза при виде уже ставших нарицательными спортивных костюмов на перекачанных тушах.

Пацаны на отопительной батарее в подъезде с интересом взглянули, но не проронили ни слова. Даже для них уже понятен смысл этой сцены, как и привитый инстинкт — держись подальше.

Вроде бы Волошин легко ее подтолкнул, а девчонка буквально влетела вовнутрь.

— Что вам нужно? — пролепетала она с возмущением. — Кто вы?

— Наверху поговорим.

Пока в лифтовой шахте с грохотом и скрипом опускалась кабина, Волошин продолжал держать ее за локоть. Мельком отметил, что та дрожит всем телом, хотя явно видно, что пытается сохранить спокойствие.

Двери лифта с шумом распахнулись, трое качков в спортивных костюмах шагнули в его полутьму. Девчонка было дернулась следом, но Волошин рывком удержал.

— Мы с тобой п-прогуляемся по лестнице.

Не хотелось бы попасть в глупую засаду. Пусть уж лучше пешки отрабатывают свой хлеб. Несмотря на наивные глазки этой курочки, она вполне может оказаться чьим-то агентом.

И, подтолкнув вперед себя исполнительницу желаний, он зашагал наверх.

Первые два этажа прошли молча. На четвертом девчонка, наконец, обернулась:

— Что вам от меня нужно?

Пришлось снова подтолкнуть, но девчонка в упрямстве шагнула назад. Повторила уже громче:

— Что вам нужно?

Наверху задребезжал лифт, едва слышно прошаркали шаги. Значит, парни уже на месте и все спокойно.

— Для начала мы п-поговорим, — обронил Волошин. — Но п-предупреждаю…

Сзади клацнул замок, Волошин резко обернулся, стараясь не упускать девчонку из виду. Пальцы стиснули рукоять пистолета и направили сквозь ткань пальто на источник звука.

— Далечка? Что тут у тебя?

В узкую щель приоткрытой двери Волошин заметил древнюю старуху. Обернулся к девчонке, красноречиво вздернул бровь. Она поняла, не дура, как с удовлетворением отметил он. Сказала, стараясь говорить спокойно:

— Все нормально, Виктория Павловна. Все хорошо.

— Точно?

Волошин подтолкнул девчонку к лестнице, бросил через плечо:

— Отдыхай, бабка. Не видишь, м-молодежь веселится.

Парни из «группы поддержки» уже ждали наверху. На лицах, простых и грубоватых, будто вылепленных из гипса, нет ни одной мысли. Впрочем, Волошин мельком заметил острые огоньки в их глазах, да слишком уж влажные губы. Наверняка думают, что сегодня им кое-что перепадет от девчонки, если, конечно, она станет запираться и Волошин им позволит.

«Посмотрим», — решил он, и возле квартирной двери обернулся к девчонке:

— В доме кто-нибудь есть?

Та захлопала ресницами:

— А?

— В к-квартире есть кто-нибудь?

Девчонка часто замотала головой, несчастно пояснила:

— Я одна живу.

— Собака?

Снова вертит головой.

— Хорошо. Отк-крывай.

Когда исполнительница желаний стала открывать дверь, Волошин отметил мелкую дрожь ее пальцев, и снова ощутил нечто вроде разочарования. Боится она, и не понимает происходящего. Это очевидно. Если бы знала — реакция была бы иной.

«Посмотрим», — снова подумал он.

Дверной замок, наконец, щелкнул. Волошин отстранил девчонку, его пальцы снова легли на рукоять FN, он кивнул в сторону. Ближайший к нему парень в спортивном костюме понятливо закивал, секунду выждал, а потом рванул дверь на себя и ринулся в квартиру. Остальные — следом, чтобы через минуту показаться снова и развести руками.

Чисто, можно идти.

Волошин подтолкнул девчонку, запер за собой дверь. Постоял секунду, разглядывая лестничную площадку на экране домофона, и только потом прошел вглубь квартиры.

Оглядываясь, он пришел к выводу, что жилище больше подходит мужчине. Слишком много технологий, пространства и света; почти нет дурацких женских украшательств, вроде мягких игрушек или декорированных сувениров. Хотя, конечно, рука женщины все равно чувствуется: в квартире очень чисто, да и запах приятный.

— Хорошо, — вздохнул он. — Можно начинать.

При этих словах от лица девчонки отлила последняя кровь, а расширенные глаза напомнили ему глаза испуганной птицы.