Машина Ненависти - страница 30

— Я не знаю…

От легкого движения ладони бандита голову Дали отбросило, в шее больно хрустнуло. Только через секунду она ощутила на коже жгучую боль. И тут же, не от страха или боли, а от обиды — ее еще никогда раньше не били!!! — горло перехватило. Она прижала ладошки к щекам и заревела.

— Уходите! Пожалуйста! Я ничего не знаю!

В груди появился горячий шар, отголоски его жара рождали рыдания. Все вокруг погрузилось в размытую пелену соленого дождя, обидного и неправдоподобного. Кажется, Далю встряхнули пару раз, но она изо всех сил вырывалась, падала обратно на диван и закрывала ладонями лицо…

— Усп-покоилась?

Даля в недоумении подняла взгляд. С волос и лица текло, на костюме быстро расползалось мокрое пятно.

— Все? — переспросил бандит в пальто, отдал помощнику пустой стакан, из которого только что полил Далю. — Теперь отвечай.

Даля хлюпнула носом. Бандит рявкнул с раздражением:

— Контакты!

— К-клиент… — Даля вздохнула, начала снова: — Виктор Владимирович пожелал, чтобы на его вечере были… неповторимые визуальные эффекты…

Всхлипывая, она рассказала о заказе, как узнала о дополненной реальности, как нашла фирму в интернете.

— И ты их раньше никогда не видела? — бандит нахмурился.

— Нет… — и добавила поспешно: — Но это единственная фирма в нашей стране, которая занимается подобным!

— Давай адрес и телефон.

Даля достала айфон, руки тряслись уже меньше, хотя в голове был по-прежнему хаос. По ее знаку подали макбук. Когда браузер запустился, к ужасу Дали сохраненная ссылка привела на пустую страницу. Сообщалось, что такого адреса больше нет.

Бандит спокойно (ей-богу, — змея!) переписал на свой мобильник их номер. Подержал телефон у уха.

— Я т-так и думал, — проговорил он, убирая телефон в карман. — Даля, что-то не нравится мне в твоем рассказе. Давай-ка пройдемся по кругу второй раз. Только сейчас — со всеми максимальными подробностями. Ты же п-понимаешь, это в твоих интересах… а мои д-друзья пока здесь осмотрятся, ладно?

Значение слова «осмотрятся» Даля поняла немного позже. Оказалось, что это какой-то чудовищный синоним выражения «беспощадный, разрушительный обыск».

И снова последовал пересказ: как она выполняла работу, как узнала о новых технологиях. Бандит постоянно перебивал, уточнял детали. Даля холодела каждый раз, когда его брови опасно хмурились, но при этом еще страшнее выглядели его глаза — бесконечно стеклянные, как бусины у плюшевых игрушек. Именно поэтому она никогда не любила такие игрушки — несмотря на всю мягкость, в них стеклянная пустота и холодность бессердечной апатии мертвецов. Так и у этого бандита: невозможно определить, что чувствует собеседник, о чем думает. И, отводя взгляд, она послушно уточняла, пыталась вспомнить происходящее.

Нагнетало атмосферу и постоянное мельтешение парней в «адидасах». Даля всякий раз вздрагивала от шума: те будто задались целью перевернуть все, что попадало в прицел их взглядов. Вот она с дрожью увидела, как выворачивают ящики ее стола, с грохотом на столешницу обрушиваются их содержимое. Кто-то тут же, как свинья под дубом, зарывался в кучу бумаг.

— Стоп!

Даля так и не смогла понять, что ее остановило. «Стоп!», если и произносили это слово, было сказано так резко, как внезапно впиваются в плоть серпентолога ядовитые зубы кобры. Хотя Даля потом была втайне уверена, что бандит вообще ничего не говорил, настолько велика его арктическая харизма. Ей казалось, хватило и одного усилия его воли.

— Что? — в испуге переспросила она.

— Кто такой этот Neo_Dolphin?

Кто такой Neo_Dolphin? Трудный вопрос. Так же сложно, наверное, объяснить дикарю, что фотография не похищает его душу.

Почему-то, при воспоминании о дикарях и фотографах, Даля вспомнила жуткую моду девятнадцатого века. В то время была очень высока смертность, особенно — среди детей. И многие молодые семьи, теряя ребенка, не хотели забывать его облик, ведь память это штука очень ненадежная. Тогда они приглашали фотографов из специальной похоронной конторы. Эти специалисты по смерти быстро гримировали тельце, одевали в выходные костюмчики, маленькие, будто для кукол. Иногда даже чем-нибудь крепили веки в открытом положении и закапывали глаза специальным раствором, чтобы мертвец глядел в объектив. И, как результат, — черно-белое семейное фото, где мама с папой улыбаются, а между ними, в колыбели или в кресле, их «живое» мертвое чадо…