Машина порядка - страница 14

Больше того, здесь проходит своего рода классовое разделение. Есть элита, номенклатура, для которой прописаны «космополитизм» и «Куршавель». Уважаемые люди, естественно, связывают все свои надежды на будущее со швейцарскими поместьями и американскими банками. Учат детей в западных школах. Покупают лондонские замки.

Но «быдло»…

А вот быдлу предписан патриотизм. «Большие дяди» из правительства, разумеется, будут сотрудничать с НАТО в рамках программы «Партнерство во имя мира». Но глупая молодежь прямо-таки обязана бегать по улицам с воплями протеста против политики «агрессивного блока». Получается шизофрения, раздвоение личности. Ибо и то и другое – политика власти. Это хорошо видно на примере украинских выборов. Поддерживаемый Кремлем блок Витренко яростно выступал против присутствия НАТО на украинской земле, за дружбу с Россией. Дело благое. Вот только насмешливые критики не преминули указать Витренко, что сама Россия намерена проводить совместные с НАТО маневры. Проклинать НАТО – удел обманутого быдла. Дружить с НАТО – удел правильных, продвинутых «пацанов».

Подобный подход маргинализует патриотизм. В самом деле, если за Россию, за ее независимость и суверенитет могут выступать только фрики под лозунгами типа «наш сапог свят», если правительство ухитряется предъявлять оппозиции обвинения в сотрудничестве с Западом, одновременно плотно сотрудничая с ним само, это значит, что действительный суверенитет и действительная безопасность страны под угрозой. Ибо защитники Родины не могут рекрутироваться с помощью технологий «разводилова для лохов». Рано или поздно люди устанут от «патриотического камлания», смысл которого прост, как портянка евразийца – защита коррумпированного начальства от любых честных выборов.

Сегодня по просторам России «шествуя важно, в спокойствии чинном» идет Столоначальник. На груди его сияют значки «отличник приватизации» и «шпион иностранной разведки с 1991 года», в руках шуршит почетная грамота об окончании Ризеншнауцерского института демократического республиканизма (1994). Над головой колышутся транспаранты «Мы очень хотим быть рабами» и «Долой иностранных шпионов». Их несут странные люди с нездоровым патриотическим блеском в глазах. Столоначальник благосклонно кивает, дает странным людям леденец и тут же уезжает в карете с ливрейными лакеями на запятках, ибо через час предстоит прием у американского посла.

Не то чтобы мне не нравилась эта картина. Просто власть ставит нас перед выбором – либо Запад управляет страной опосредованно, через нынешних правителей, либо напрямую. Боюсь, при таком подходе найдется много желающих оптимизировать систему и устранить ненужных посредников. Благо никаких ценностных оснований для защиты государства нет.

В последнее время в прессе активно идет дискуссия о переходе России к парламентской республике. Связана она в основном с «тайными замыслами олигархов», которых обвиняют в намерении приватизировать власть. Крупные владельцы будто бы намерены взять под свой контроль сначала Государственную думу, а затем и правительство, оставив президенту только представительские функции.

Идея правительства парламентского большинства настолько укоренилась в российской элите, что даже Владимир Путин в одном из своих посланий к Федеральному Собранию заявил, правда, с оговорками, о возможности формирования Кабинета на базе большинства в Государственной думе. Однако позднее, когда президент понял, что ему в очередной раз «подбросили» сомнительную идею, он объявил об отказе от формирования правительства парламентского большинства.

Идея парламентского правления слишком привлекательна. Можно даже вывести закон – она оказывается востребована, когда общество находится на грани революционной ситуации. Например, переход к парламентской республике активно обсуждался в конце 90-х годов, когда кризис режима Бориса Ельцина уже был очевиден, а адекватная альтернатива ему еще не сформировалась. Если же обратиться к истории, то идеи ограничения власти президента в пользу парламента витали еще в хасбулатовском Верховном Совете. С тех пор и повелось, что как в России кризис, так люди вспоминают о парламентском правлении.