Машина «ПТ-10» - страница 10

— Как знаешь, конечно! — Мирон Васильевич усмехнулся, довёл его до проходной и отправил домой, а сам пошёл куда-то.

Вид у Толи были задумчивый и неудовлетворённый. В самой сборке ничего сложного он не видел. Что ж тут мудрёного — собрать машину, когда у сборщиков всё готовенькое: и. рама, и оси, и руль, и колёса, и моторы, и кабины, и кузов. Знай себе, привинчивай к раме! А вот откуда всё это взялось, как сделано? Этого он не знал… А ещё у сборщиков много всякого инструмента, а у Толи пока ничего нет. Где всё это взять?..

Вопросов появлялось много, и Толя впервые почувствовал, за какое нелёгкое дело он берётся. Ох, нелегко ему будет!

Чуть приоткрыв глаза, Толя наблюдал, как отец собирается на работу.

Мирон Васильевич долго плескался под краном на кухне, откуда аппетитно пахло жареным салом: Александра Фёдоровна готовила на завтрак яичницу. Потом он расхаживал по комнате и изо всех сил растирал мокрые голову и грудь. Остановившись перед зеркалом, долго причёсывался.

— Смотри-ка, мать: ведь седые волосы появились! — сказал он удивлённо.

— Не молоденькие. Сын-то вон уж какой подрос, — Александра Фёдоровна вздохнула.

Толя задумался. Неужели папа с мамой тоже были когда-то таким же, как он теперь? Нет, смешно об этом даже думать! Ему казалось, что отец и мать всегда были взрослыми.

Толя залюбовался отцом — настоящий богатырь: широкие плечи, сильные руки, на которых так и играла мускулы, крепкая, дочерна загорелая шея. Вот мама всё тревожится, когда отец уезжает в дальние рейсы: мало ли что может случиться… Ну, разве может что-нибудь случиться с таким силачом? Всю воину прошел и цел остался, а тут… Любую трудность вынесет, ему всё нипочем!

Толя пожалел, что не догадался вчера уговорить отца принять участие в строительстве машины. Он бы много помог, и тогда машина наверняка получилась бы хорошая. Вот только он не верит, что Толя сможет сделать машину сам… Ну и пускай не верит, а Толя сделает!

Отец с аппетитом ел яичницу, шумно пил чай, а мать рассказывала, как она ходила в завком и хлопотала для Толи путёвку в лагерь.

— Обещали дать. Во вторую очередь, — сказала она.

— Что ж, пошлем. Пускай отдыхает парень…

В другое время такой разговор взволновал бы Толю, но теперь — нет! Не до лагеря ему теперь — машину надо строить. Вот если бы построить машину и на ней приехать в лагерь, в котором он был в прошлом году, — тогда другое дело.

Отец ушёл. Мать прибрала на столе, прикрыла салфеткой завтрак для Толи и тоже отправилась на смену. Толя слышал, как она закрыла выходную дверь. Толя остался один.

Он не стал медлить. Выскочив из кровати, он торопливо её заправил, быстро умылся, позавтракал и расположился на подоконнике.

Дома на улице Мира строились быстро. Плотно примкнув друг к другу, они тянулись вдоль пологого склона горы, причём один ряд был выше другого. С левой стороны над улицей поднял свои крутые, обросшие лесом бока Бирюзовый хребет, а с другой стороны, спускаясь все ниже и ниже, стояли дома заводского соцгорода.

За соцгородом простиралась широкая долина с обширным, обнесённым досчатым забором заводским двором, а за забором курчавились кустарники, зеленело большое поле стадиона и был виден песчаный берег реки, петлявшей по дну долины.

По ту сторону реки опять стояли горы. Они каменными волнами тянулись с севера на юг, то тёмнозелёные, обросшие лесом, то серые, совсем голые, с острыми гребнями скал на боках. Были крутые и пологие, большие и маленькие — самые разнообразные горы, а всё вместе называлось коротким словом Урал.

— Родина наша! — сказал однажды отец, когда они только что переехали в эту квартиру и втроём стояли у окна. — Горы Уральские, сколько раз я вас вспоминал!

— Вспоминал всё-таки? — спросила мама и как-то особенно ласково улыбнулась.

— А ты как думала? Иной раз, как вспомнишь горы родные, так вся душа и Перевернётся. Зубами бы, кажется, фашистов загрыз, только бы скорее их победить и к вам вернуться!

Повоевал папа, поработал! А он, Толя, ещё вот ничего не сделал, даже вспомнить не о чем… Разве вот машину построит…