Маска Ктулху - страница 24

— Не думаю, что этот кабинет можно забыть, — ответил я с мрачной улыбкой.

— Он проводит там большую часть времени. Можно сказать, почти не выходит, я думаю, с наступлением зимы дед вообще будет выходить из кабинета, только чтобы поесть. Он туда и кровать перетащил.

Я поежился.

— Не могу себе представить, чтобы там можно было спать.

— Я тоже. Но знаешь, по-моему, дед там что-то делает, поэтому я и решил, что у него не все в порядке с головой.

— Может быть, пишет новую книгу о своих путешествиях?

Фролин покачал головой.

— Нет, кажется, что-то переводит. Нашел однажды старые бумаги деда Леандра и с тех пор будто в уме повредился. — Фролин пожал плечами. — Ладно, пошли. Ужин, наверное, уже готов. Сам все увидишь.

Слыша уклончивые замечания Фролина, я было подумал, что дедушка превратился в дряхлого, немощного старика. Что ж, в конце концов, ему было под восемьдесят, а бессмертных людей, как известно, не бывает. Однако я ошибался — наш дед вовсе не изменился, во всяком случае физически. За столом сидел все тот же крепкий старик с седыми, однако далеко не белоснежными усами и бородкой, в которых по-прежнему преобладал черный цвет; его лицо было все таким же моложавым и цветущим. В тот момент, когда я вошел в столовую, старик за обе щеки уплетал ножку индейки. Увидев меня, он слегка приподнял бровь, однако отодвинул тарелку, встал и так спокойно и радушно поприветствовал меня, словно мы не виделись всего полчаса.

— Неплохо выглядишь, — заметил дед.

— Ты тоже, — ответил я. — Старый ты боевой конь.

Он усмехнулся.

— Мой мальчик, я обнаружил кое-что невероятно интересное — неисследованную страну, какой нет ни в Африке, ни в Азии, ни в Антарктике.

Я бросил быстрый взгляд на кузена. Судя по его виду, он слышал это впервые — видимо, до сих пор дед не посвящал его в свои дела.

Затем он спросил меня, как я съездил на запад, и остальная часть ужина прошла в разговорах о семейных делах. Я заметил, что старик упорно расспрашивает меня о наших дальних родственниках, живущих в Инсмуте. Как у них дела? Когда я с ними виделся? Как они выглядят? Но поскольку я о них практически ничего не знал и был твердо убежден, что все они погибли в странной катастрофе, когда город лишился многих коренных жителей, толком рассказать ничего не смог. И все же настойчивые дедушкины вопросы заставили меня задуматься. За время работы в библиотеке Мискатоникского университета я не раз слышал обрывочные рассказы о странном происшествии в Инсмуте. Кажется, туда приезжали военные, ходили слухи о каких-то иностранных агентах, и все же то, что произошло в Инсмуте на самом деле, так и оставалось тайной. Дедушка спросил, не видел ли я когда-нибудь фотографий наших родственников, и, когда я ответил, что нет, был явно разочарован.

— Между прочим, — уныло сказал он, — после Леандра не осталось ни одной фотографии. Никто не знает, как он выглядел. Мне говорил один старожил из Хармона, что Леандр был некрасив и лицом здорово смахивал на лягушку. — Внезапно оживившись, дедушка заговорил быстрее: — Ты понимаешь, что это значит, мой мальчик? Нет, сейчас тебе этого не понять. Придется еще подождать какое-то время…

После он молча пил кофе, барабаня пальцами по столу и уставившись в пространство, словно о чем-то глубоко задумался; внезапно дед встал и вышел из комнаты, попросив нас после ужина зайти к нему в кабинет.

— Ну как? — спросил Фролин, когда наверху хлопнула дверь.

— Странно, — ответил я. — Но, честно говоря, в его поведении нет ничего ненормального. Боюсь, что…

Кузен мрачно улыбнулся.

— Подожди, не спеши с выводами; ты здесь всего два часа.

Мы отправились к деду после ужина, предоставив заботу о грязной посуде Хоку и его жене, которые служили в доме уже более двадцати лет. Внешний вид кабинета нисколько не изменился, за исключением того, что в нем появилась старая двуспальная кровать, придвинутая к стене, разделявшей комнату и кухню. Дедушка явно ждал нас, вернее, меня, и если до сих пор замечания моего кузена можно было назвать загадочными, то я просто не в силах найти подходящее слово, чтобы описать последующий разговор.