Маски зверя (СИ) - страница 18

Мальчишка ничего не делал, только держал в руках зажигалку и смотрел на машины и мотоциклы, чуть приоткрыв рот, слегка раскачиваясь, словно задумался о чём-то... И внезапно всем телом дёрнулся вперёд, будто собираясь спрыгнуть. При том ощерился, словно дразня кого-то...

Мы обернулись, как ужаленные, на грохот.

Ситуации полностью не поняли, но одна из машин, мчавшихся на скорости параллельно остальным, вдруг вильнула бешеным виражом - и врезалась во встречную. Та резко буквально отпрыгнула, перегородив тем самым дорогу следующим за нею. Байкера, несущегося вплотную за ней, как пушинку, откинуло в сторону. Закричали все, когда одна за другой машины начали взрываться, словно узлы на бикфордовом шнуре. В секунды упорядоченная гонка по кругу превратилась в разрушительный огненный ад!

Мы чуть не подпрыгнули, заслышав гогот за спинами. Гиены ржали, жадно глядя на грохочущие взрывы и взвивающийся к чёрным небесам огонь.

А пьяный мальчишка, на которого сейчас никто не смотрел, вскинул руку с зажигалкой - и развалины, чьи фрагменты мелькали в беспорядочном огне, неожиданно вспыхнули гигантским факелом! Как будто внутри стен оказалась громадная чаша с бензином! Стоявшие близко к старому цеху, люди оказались в ловушке. Языки пламени, мотаемые ветром в разные стороны от здания, не давали спрятаться от огня пылающих машин, а последние в свою очередь не давали возможности отбежать от опасных стен... Такого ада мне ещё не приходилось видеть...

Заворожённые огненным ужасом, честно говоря - впавшие в ступор, мы с Димкой чуть не подпрыгнули, когда на нас со стороны надвинулась чёрная лакированная громада машины. Мы отбежали чуть дальше, но всё ещё оставались в пределах слышимости тех, кто стоял рядом с машиной, на крыше которой визжал пьяный (теперь уже точно пьяный, потому что неистовствовал он, будто безумный берсерк) мальчишка, потрясая огнём зажигалки.

Из появившейся машины выскочил ещё один приживала - постарше тех, кто приехал с подростком. Он, ругаясь сквозь зубы, чуть не обжёгшись о зажигалку, сдёрнул того, заливающегося сумасшедшим смехом, с крыши и втолкнул в салон своей машины, назад. После чего зарычал на молодых гиен, а те только огрызались на него, но явно не смели пререкаться по-настоящему.

Я не выдержала и снова подошла поближе, даже не пытаясь снова смотреть на огненный ад за спиной. Расслышать, что именно они говорят - не сумела, разве что в паузе среди треска и криков прозвенели жёсткие слова:

- Как что? Выбросить!

Захлопали дверцы машин всех гиен, которые уселись по своим местам и с явным сожалением собирались уезжать. Поняв, что больше ничего не услышать, совершенно растерянная, я обернулась к кошмару, который постепенно утихал, потому что многие из тех, кто оставался с краю и не принимал участия в гонке, бежали с машинными огнетушителями к огненной свалке, а кто-то отчаянно кричал в свой мобильник, вызывая скорую и пожарных. Слава Богу, взывающих о помощи было много!

Сжимая кулаки, Димка отчаянно смотрел вслед уезжающим гиенам. А моё сердце вдруг дёрнулось. Я схватила брата за руку.

- Димыч, надо проверить кое-что...

И повела его, послушного от осознаваемой беспомощности, к кустам, возле которых стояли машины гиен. В выплесках огня я посмотрела край с высокими травами, потом побрела чуть дальше, к деревьям. Место я знала, помнила, что дальше - овраг, а внизу - бьёт ключ, из-за которого сюда приезжают люди, потому что, говорят, вода здесь чистейшая... Димка брёл за мной, но часто оборачивался на пламя, которое с переменным успехом то взлетало к небу, то немедленно пригибалось...

- Нашла! - выдохнула я, бросаясь вперёд, как только новый выброс огня осветил кусты впереди.

- Что? - мгновенно развернулся Димыч. И поспешил ко мне, присевшей на корточки. А дошёл - втянул воздух сквозь зубы: я сидела перед неподвижным телом девочки с невероятно седыми волосами, которые поражали даже в темноте, постоянно взрывавшейся тревожным жёлтым светом...

Четвёртая глава

Меня замутило. За спиной погибли и продолжали умирать люди, но... я их не видела, я только знала, что они остались там, в горящих перекорёженных машинах, которые уже не сталкивались, но продолжали взрываться. Но вот она лежит - девочка, подпись к которой продолжала звучать в ушах властным: "Как что? Выбросить!" Лежит вот, рядом - только руку протяни и коснёшься её тела. И хотелось выть от тоски, оплакивать этот ужас, реальный и видимый... И эти седые волосы - девочки лет двенадцати, лицо которой, и неожиданно детское, и в то же время окаменелое, и в отсветах близких огней, будто в далёком погребальном костре, бледно-белое, - заставляли сжиматься сердце больше, чем мысль о десятках жизней, пропавших там, у развалин.