Мастер для эльфийки, или приключения странствующего электрика [СИ] - страница 21

Киса вздохнула и заговорила:

— Даже бабушка ничего не слышала о нём, хотя ей сто восемьдесят лет, и она тоже раньше собирала древние безделушки.

— Да что знает твоя бабушка? — ухмыльнулся я и достал из седельной сумки флягу с водой и пряник. — Длинноухая старушка наверняка сидит себе в кресле-качалке у подножья великого древа за тысячу километров от нас и чай швыркает.

— Ничего и недалеко. У нас в Новомартыновске аптечная община. Тут всего день пешком.

Я нахмурился. Эльфы нечасто приглашали электриков, потому и забыл про общину. Почти все нелюди ставили крохотные общинки по всему миру. Длинноухие — для поставки лекарств и разных семян. Гномы — ремесленные общины, где потихоньку грызли землю в поисках глубинных сокровищ, слишком скудных, чтоб древние на них позарились, но столь необходимых нынешнему миру. Древние, если говорить честно, давно выкопали и выкачали из земли всё более или менее ценное. Легче найти железо, алюминий, стекло и прочие ресурсы среди руин их городов, но гномы не были бы гномами, если бы отступили. Им проще, чем людям в подземельях. Они лучше переносят духоту и глубинный жар и занимают меньше места. А города охраняют чудовища, и не многие готовы рискнуть туда соваться.

Тем временем Киса залезла в сумку и достала свёрнутую в несколько раз карту. Карта была не эльфийская, а человеческая. Во всяком случае, все надписи были выполнены на русском, да и обозначения привычны, да и делали длинноухие совсем другие бумаги.

Девушка развернула карту, опустила на траву и принялась водить по ней пальцем.

— Вот, это одинокая скала.

Киса остановила палец у жирной точки, обведённой красным карандашом. Рядом имелись надписи на эльфийском. Как-то залез в русско-эльфийский словарь, но через три минуты заболела голова, и захлопнул книжку. Мало того, что у длинноухих четыре наречия, и северные гайю не понимают сумеречных найфо, так ещё и совмещают иероглифы со слоговой азбукой. Говорят, у японцев похоже.

Скала была не единственной обведённой карандашом точкой. Таких много, а чуть севернее ещё и целый город заключён в кружок.

— Здесь отмечены все случаи, когда монстры убили или пытались убить искателей, пояснила Киса.

— Значит, там всё давно разграблено, — улыбнулся я и откусил от пряника.

— Это не значит, что мы должны обойти стороной. Вдруг нам повезёт.

Девушка замерла. Послышалось урчание голодного желудка.

— А это что у тебя? — чуть не даваясь слюной, протянула эльфийка. Её взгляд был прикован к прянику, как у кота к миске со сметаной на хозяйском столе.

Я ухмыльнулся, отломил половину и протянул девушке. Киса вгрызлась в печатный пряник с незамысловатой надписью «Мёд и клюква», а когда проглотила большой кусок, хотя я думал, что подавится, то протянула:

— Дага-а-арц.

— «Дага́рц» это что? — с любопытством спросил я, ловя каждое эльфийское слово.

Девушка зажмурилась и проглотила ещё один кусок.

— Не дагарц. А дага-а-арц. Долгое второе «А». Это значит божественно.

— Дагаа́рц, — пробормотал я.

— Нет. Опять неправильно. Ты «А» два раза произносишь, а надо одно долгое.

Я тряхнул головой, отгоняя этот бред. Впрочем, у меня были хорошие учителя, и они много рассказывали о других народах земли, живших с нами задолго до прихода эльфов, гномов, орков и гоблинов. Народов, живущих и ныне, но далеко-далеко. У китайцев тоже разное звучание одной и той буквы меняло смысл слова.

— А что значит дага́рц с короткими звуками?

— Само по себе ничего. Но дага́рцат — значит большой.

— Ладно, пойдём, длинноухая госпожа, — произнёс я и смерил тощую девушку взглядом с ног до головы.

— Даже не думай, — покраснела как варёный рак Киса, прижав ладонью ткань платьица так, чтоб нельзя было заглянуть в вырез. — Я не отдамся тебе.

— Не сильно-то и хотелось, — усмехнулся я, подхватил за поводья Гнедыша и повёл к руинам.

Через час мы встали у самой границы. Красноватый кирпич торчал из земли сточенными от времени обломками там, где когда-то стоял забор. Сразу за ним к небу, словно пытаясь заслонить собой скалу, тянулись вверх клёны и берёзки, создавая небольшой лесок.

— Гнедыш, ты за старшего, — произнёс я и привязал мерина к низкой ветке. Конь фыркнул, мол, опять я главный, надоело.