Мастер Лабиринта - страница 24

- Вернулся на своё место! Повязку мне. Быстро! - От крика Лирнова задрожал пол. Или мои колени. Он шагнул за мной, с вытянутой рукой - уверенный, что я подчинюсь.

Я пятился к двери. Лирнов взял в сторону, чтобы обойти меня и не дать выскочить из храма. Он в два раза тяжелее, и у него руки длиннее.

Может быть, я не прав, может быть, ничего не случится... Я бы был даже рад, если бы Рыба влезла ему в голову, и выела мозги. Но здесь мама.

Нельзя, чтобы он продолжал.

- Где мои работы?! - Держа руки за спиной, я ощупью искал контакты на ленте джаута. - Куда вы дели мои рисунки?

Андрей двинулся с противоположной стороны, зеркально отцу - они окружали меня.

- Олег, ты в себе? - Зло спросил брат. И, совсем иначе, почти мольба: - Хватит.

Отец и Андрей замерли, когда я наконец нащупал крюкообразные выступы на ленте.

- Сколько ваша разведка над этим работала? Полгода? - Я подцепил контакт ногтем. Он меня убьёт, если это я сделаю. Лирнов меня убьёт. - Я три месяца над Золушкой работал! Где моя картина?!

- Если ты сейчас... - Прорычал Лиров.

- Почему? Чем я вам мешаю? Я не вторгаюсь в ваши дела, я не общаюсь с журналистами, я не участвую НИ В ЧЁМ. Почему вы уродуете мою жизнь?!

Пальцы вспотели и ноготь соскользнул. Я зацепил ещё раз - для страховки. Я боялся дёрнуть, боялся испортить джаут. Он дороже отцу, чем мы все. Крохотный крюк сам выпал мне в ладонь. Я бросил его на пол и наступил - как на насекомое.

- Потому что ты неблагодарный выродок! - Шея Лирнова, а затем лицо, налились багровым. - Мелкий неблагодарный выродок, которому важнее мазня, чем выполнение обязательств. Обязательств, перед семьёй! Что ты, я тебя спрашиваю, полезного сделал? Где результат?! Я не собираюсь терпеть, я говорил тебе!

Пятясь, я сорвал микроприсоску и раздавил ещё одну микросхему. Чем больше я уничтожу - тем дольше будут восстанавливать прибор.

- Вместо учёбы, дрочишь на порнографию! Ты извращённый выродок, которого я не потерплю...!

- Что? - Стена толкнула меня в спину, и я прижался к ней.

- ...как рыбий смерд! Хочешь жить как раб? Пожалуйста. Но прежде я тебя в отделе этики сгною. Ты, позорище! Отдай джаут - и чтоб я тебя не видел!

- Порнография?

- Не строй из себя идиота. Хватит с меня. Каракули твои с непристойностями! Что, мало тебе мать денег даёт? На дворец не хватает? Педофилия дорого стоит?

У меня есть наброски обнажённых женщин и мужчин, срисованные из альбомов. Но не детей. Только... Золушка бежит сквозь лес, её одежда изорвана, и ей лет четырнадцать. Надо ли быть взрослым, чтобы быть педофилом?

Я нашёл ещё два контакта и сломал их пальцами.

- Вы можете меня разрезать на части. Как Рыбу. - Вытолкнул я слова из сжатого спазмом горла. - Я никогда не буду работать на Экосферу.

Лирнов раздул покрасневшие ноздри, но вместо того, чтобы опять орать, сказал негромко:

- Хорошая идея. Разделать тебя и узнать, какая часть в твоей голове лишняя.

Сердце замерло на секунду, перепуганное ещё больше, чем я. Он серьёзно. Он может приказать найти в моём мозге то, что делает меня не таким, каким я ему нужен. Вырезать. Встроить. Исправить.

Может быть, к этому всё и шло? Я бы ослеп - полностью или на цвета. Я был бы в отчаянии. И мне бы предложили «выход»: не Лирнов лично - мама, или Андрей, или врач. Возможность больше не хотеть, не мучиться. Стать полезным и счастливым.

- Я никогда не буду на тебя работать. - Запретная фамильярность застряла в горле, слова я скорее выкашлял, чем сказал.

Контакт джаута, который я ломал, впился мне под ноготь.

- Я лучше умру. - Сказал я.

- Ольгерд, перестань. - Это Андрей. Он такой же, как все. Послушный сын и преданный работник.

- Олег, перестань! - мама.

Я обернулся. Отвёл взгляд от отца и врага. И задохнулся от отвращения.

Яркие огромные образы сменяли друг друга на стенах храма, кружа в тошнотворном калейдоске.

Доктор Девидофф склонилась над серым телом, разложенным на столе - словно для четвертования. Она провела ладонью от паха трупа и до горла, открывая конверт плоти. Развернула кожу, раскрыла влажную мокрую плоть. Голова мертвеца упала в сторону. Моя голова. Мой острый подбородок, мои глаза, закатившиеся вверх. Образ лопнул красным и чёрным, и ошмётками плоти, словно рванула спрятанная в трупе бомба. Из алой пульсации проступили ряды голов с зашитыми глазами и ртами. Бесконечные полки колб, мумий, черепов, минеральных друзов и увеличительных стёкол.