Мастера детектива. Выпуск 6 - страница 30

Он вдруг с тревогой подумал, что теперь, как никогда раньше, ему нельзя расслабляться — иначе его поймают. А такие мысли расслабляют человека, мешают ему, когда нужно, ответить ударом на удар.

В одном из больших домов на берегу реки кто-то оставил дверь гаража приоткрытой. Машину в этот гараж, очевидно, не ставили — Рейвен увидел там детскую коляску, качели и несколько перепачканных кукол и кубиков. Там он и укрылся. Он весь промерз, но тот кусочек льда, который он носил в себе всю жизнь, оттаивал, и эта льдинка, острая, как нож, оттаивая, причиняла ему невыносимую боль. Он толчком раскрыл дверь пошире, ему не хотелось, — если вдруг кто-нибудь пройдет вдоль берега, — чтобы подумали, что он прячется: ведь кого угодно можно понять, если он в такую непогоду забрался в чужой гараж — одному-единственному человеку это непозволительно — человеку с заячьей губой, которого ищет полиция.

Дома стояли на небольшом расстоянии друг от друга, между ними вплотную помещались гаражи. С обеих сторон Рейвена окружали стены из красного кирпича. Он слышал, как в обоих соседних домах играет радио. Хозяин одного из приемников нетерпеливо крутил ручку, перестраиваясь с волны на волну; можно было услышать то обрывок чьей-то речи на берлинской волне, то кусочек оперы, которую передавали из Стокгольма. В другом доме по первой программе какой-то пожилой человек читал стихи. Стоя в холодном гараже рядом с детской коляской, Рейвен слушал, неподвижно глядя на завесу черного града:

Он впился ногтями в ладони, вспоминая повешенного отца, мать, покончившую с собой на кухне в подвале, а потом бесконечную череду людей, которые всю жизнь втаптывали его в грязь. А радио голосом пожилого интеллигентного человека продолжало читать стихи:

Он подумал: «Дай ей время, и она тоже побежит в полицию. В конце концов, с этими юбками всегда так».

Он пытался снова — так же крепко и надежно, как прежде, — заморозить в груди свой осколок льда.

— Мы передавали отрывки из поэмы лорда Теннисона[9] «Мод». Читал мистер Брюс Уинтон. На этом мы заканчиваем наши передачи. Спокойной ночи.

Поезд, которым ехал Мейтер, прибыл в тот же день в одиннадцать, и они с Сондерсом по пустым почти улицам поехали прямо в полицейское управление. Спать в Ноттвиче укладывались рано: кинотеатры закрывались в половине одиннадцатого, а четверть часа спустя на автобусах и трамваях все разъезжались из центра. У рынка ошивалась единственная в Ноттвиче проститутка, совершенно синяя от холода, два-три бизнесмена докуривали в зале «Метрополя» последнюю сигару. Машину то и дело заносило по обледенелой дороге. Как раз перед управлением полиции Мейтер заметил афишу «Аладдина» на здании Королевского театра и сказал Сондерсу:

— В этом спектакле играет моя девушка.

Он чувствовал себя гордым и счастливым.

Встретить Мейтера в управление пришел сам начальник полиции. Поскольку было известно, что Рейвен вооружен и готов на все, операция принимала серьезный характер. Начальник полиции, не в меру толстый субъект, был очень возбужден. В бытность свою торговцем он изрядно разбогател, во время войны его назначили председателем местного военного трибунала. Он слыл грозой пацифистов и гордился этим. В какой-то степени это компенсировало ему тяготы семейной жизни, ибо жена его презирала. Потому-то он и явился сейчас в управление: будет чем похвастать дома.

— Разумеется, сэр, — сказал Мейтер, — мы не знаем наверняка, здесь ли он. Но в поезде он был всю ночь — это установлено точно. Установлено также, что билет его сдала какая-то женщина.

— Значит, у него здесь сообщница, а? — спросил начальник полиции.

— Возможно. Если бы мы нашли женщину — Рейвен был бы у нас в руках.

Начальник полиции, прикрыв рот, икнул. Перед выходом из дома он пил бутылочное пиво, а оно всегда давало о себе знать.

— Как только мы получили сообщение из Ярда, — сказал суперинтендент