Мать - страница 8

Внезапно она проснулась, осмотрелась вокруг и вновь увидела себя в узкой, длинной кухне церковной пристройки, сотрясаемой ветром, словно это была лодка. Но впечатление от короткого сна было столь сильным, что ей показалось, будто у нее все еще лежит на коленях тряпка и она слышит приглушенный смех семинаристов и затрещины, которыми они обмениваются в коридоре.

Но длилось это лишь какое-то мгновение, она тут же вернулась к действительности, и ей показалось, что Пауло уже возвратился, пока она недолго спала, и незаметно поднялся наверх.

В самом деле, среди разных шумов, вызываемых ветром, в доме слышны были чьи-то шаги — кто-то ходил наверху, потом спустился по лестнице, прошел по нижним комнаткам, вошел в кухню.

Ей показалось, что она снова видит сон. Низенький, толстый священник с темным, давно небритым лицом стоял перед ней и улыбался, глядя на нее. У него был почти беззубый рот, и те немногие зубы, что еще оставались, были черными от бесконечного курения. Светлые глаза пытались принять грозное выражение, но, похоже, он лишь хотел пошутить. Она сразу же узнала его — это был прежний священник, И все же не испугалась.

«Это ведь во сне», — подумала она, хотя тут же решила, что думает так для того, чтобы не бояться, и что на самом деле он стоит перед нею живой, а не снится.

— Садитесь, — сказала она, отодвигая свою скамейку, чтобы дать ему место перед камином. И он сел, приподняв свою сутану и приоткрыв свои выцветшие синие дырявые носки.

— Раз уж сидишь тут без дела, могла бы заштопать мне носки, Мария-Маддалена. Ни одна женщина больше не заботится обо мне, — просто сказал он.

И она подумала: «И это тот самый страшный священник! Сразу видно, что он снится мне». И попыталась пошутить:

— Если вы мертвы, зачем вам носки?

— А кто тебе сказал, что я мертв? Я очень даже жив-здоров и пришел сюда. И скоро прогоню твоего сына и тебя вместе с ним из моего дома. Для вас же хуже, раз вы решили приехать сюда. Лучше бы ты заставила своего сына заняться ремеслом отца. Но ты женщина тщеславная — ты захотела вернуться хозяйкой туда, где была служанкой. Теперь увидишь, много ли ты выгадала.

— Мы уедем, — смиренно и печально сказала она. — Я так хочу. Человек ты или призрак, наберись немного терпения, мы уедем.

— И куда же ты хочешь уехать? Здесь или в другом месте — какая разница? Послушай лучше человека, который разбирается в таких делах. Пусть твой Пауло не противится своей судьбе. Пусть познает женщину. Иначе с ним случится то, что произошло со мной. Пока я был молод, мне не нужны были ни женщины, ни другие удовольствия. Я тоже хотел попасть в рай и не замечал, что рай находится на земле. А когда заметил, было уже поздно — рука моя уже не дотягивалась до ветвей дерева, чтобы сорвать плоды, и колени мои уже не сгибались, чтобы я мог утолить жажду у фонтана. Тогда я начал пить вино, курить трубку, играть в карты с непутевыми парнями в селе. Непутевыми парнями — это вы их так называете. На самом деле — славные парни, которые радуются жизни как могут. В их компании хорошо, с ними радостно и весело, как с детьми на каникулах. Разница только в том, что каникулы у них — всегда. И поэтому они даже веселее и беззаботнее детей, которые понимают, что им нужно вернуться в школу.

Пока он говорил все это, мать думала: «Он говорит так, потому что хочет убедить меня, что я не должна мешать своему Пауло загубить свою душу. Он послан своим другом и хозяином — дьяволом. Надо быть осторожней».

И все-таки она слушала его охотно и почти соглашалась с ним. И думала, что, несмотря на все ее старания, Пауло тоже может загубить свою душу, устроить себе «каникулы», и материнское сердце уже искало ему оправдания.

— Может быть, вы и правы, — сказала она еще более покорно и печально, но теперь уже чуть-чуть с притворством. — Я простая, неграмотная женщина и ничего не понимаю. Одно только я знаю точно — бог создал нас для страдания.

— Бог создал нас для радости. Он вынуждает нас страдать в наказание за то, что мы не умеем радоваться жизни, вот это уж и в самом деле точно, дура ты несчастная. Бог создал мир со всей его красотой и потом подарил его людям, чтобы они радовались. И тем хуже для тех, кто этого не понимает. Впрочем, мне важно не переубедить тебя, как ты, наверное, думаешь. Мне важно прогнать вас подальше отсюда, тебя и твоего Пауло. Вам же хуже будет, если останетесь жить тут.