Мата Хари. Раздеться, чтобы выжить - страница 9

– Желаю вам приятного аппетита, дамы, – сказал сероглазый блондин на чистом французском языке, с настоящим парижским выговором. – Только у меня есть одна большая просьба. Когда вы будете употреблять этот чай, не показывайте слишком откровенно, какое действие он оказывает. Надеюсь, вы меня понимаете. Дело в том, что напиток довольно крепкий. Если желаете, можете разбавить его водой. Все, я вас пока покидаю. Скоро будут готовы ваши блюда.

Официант исчез.

– Что он сказал? – спросила Мэри.

– Кажется, принял нас за француженок, – ответила Рита. – И попросил не очень кривиться, когда мы будем пить то, что он нам принес. Посоветовал разбавлять, говорит, что очень крепкое.

– Что ж, сейчас попробуем, – сказала Мэри и разлила напиток по чашкам.

По виду он и правда напоминал чай, был такого же цвета, только вот пах совсем иначе.

– Давай выпьем за твой успех, – сказала девушка, храбро подняла свою чашку и принюхалась. – Судя по всему, это виски.

– А разбавить не хочешь?

– Нет. У нас в семье все пили виски и никогда не разбавляли. Салют! – Мэри храбро опрокинула в себя содержимое чайной чашки и на секунду застыла.

Зрачки у нее расширились, лицо покраснело. Рите казалось, что она не может дышать.

Затем девушка глубоко вздохнула, покачала головой и произнесла немного охрипшим голосом:

– Ну и чай в этом «Петербурге»! Силен, ничего не скажешь. Намного крепче обычного виски. Если ты не привыкла пить чистый спирт, советую разбавить.

Рита послушалась подругу, долила в свою чашку воды и выпила. Она не удержалась и, несмотря на обещание, данное официанту, слегка поморщилась. Напиток и в самом деле был крепкий и сильно отдавал сивухой. Зато в груди у нее сразу потеплело, краски вокруг стали ярче, мир сделался добрее.

После такого чая требовалось закусить, и подруги дружно набросились на еду.

Расправляясь с икрой, Мэри спросила:

– Так сколько тебе дадут за участие в завтрашнем концерте?

– А я разве не говорила?

– Нет, не успела. Официант как раз принес тот чай, который мы сейчас пили.

– Импресарио обещал мне двадцать пять долларов за вечер.

– Двадцать пять? – Глаза у Мэри расширились так, словно она опять отхлебнула этого чая. – Я слышала, столько получает здешний хороший повар за неделю. Мне за работу официантки предлагали восемь.

– Правда? А мистер Самуэльсон еще извинялся, что так мало.

Рита впервые осознала, насколько денежной является ее работа. Впрочем, в Париже и Лондоне ей тоже очень хорошо платили за выступления. Но тут в голову женщины внезапно пришла тревожная мысль.

– Да, но в чем я буду выступать? – воскликнула она. – У меня же ничего нет!

Все ее концертные платья остались в Лондоне, в квартире, расположенной в Вулидже, или в театре. Она бежала из Англии, спасаясь от ареста. У нее не было времени подумать о своем гардеробе. Потом, во время войны в Ирландии, платья ей не требовались. Рита и забыла, что у нее когда-то были особые наряды, в которых она выходила на сцену.

Как же быть? За сутки концертное платье не сошьешь, да у нее и денег на это нет.

– Слушай, кажется, я смогу тебе помочь, – внезапно сказала Мэри. – У меня осталось платье, в котором… в общем, я сшила его к свадьбе. Думала, что пойду в нем к венцу с Брайаном. Но не получилось. Я, конечно, немного ниже тебя, но в плечах мы одинаковые. Давай, когда вернемся на квартиру, ты попробуешь его надеть. Вдруг подойдет?

– Хорошо, попробуем, – сказала Рита, с благодарностью глядя на подругу. – Спасибо! Ты замечательная!

– Не такая уж я замечательная, просто должна же хоть чем-то тебе помочь. Ты столько для меня сделала!..

– Пока ничего особенного я не сделала, – заметила Рита. – Работу тебе не нашла.

В это время возле стола вновь возник официант. Теперь он прикатил целую тележку, на которой благоухала тарелка с котлетами, виднелось огромное блюдо с заливной рыбой и судки с гарнирами. Он переставил все это на столик и собрался удалиться, но Рита его остановила. Внезапно ей в голову пришла интересная мысль.

– Простите, можно узнать, как вас зовут? – спросила она по-французски. – Случайно не Жан?

– Вы почти угадали, мадам, – отвечал тот. – Я русский, и меня зовут Иван. По-французски это имя звучит как Жан.