Маяк на Сариссе - страница 7

В узилище Зенобия выспалась. Здесь не было видений. Опускала веки, пытаясь увидеть шар, темноту и звезды, но обращение к Врагу отзывалось слабым покалыванием в висках. Потом за ней пришли и повели наверх, но не на Черный двор, где голова преступника отделяется от тела, а в канцелярию при кавалергардии – на допрос.

Стражник усадил Зенобию на скамью. За столом немолодой господин в черном камзоле перебирал бумаги. Поднял голову и угрюмо посмотрел на Зенобию.

– Ты ведь ни в чем не повинна? – спросил он.

– Не повинна, – ответила она. И заплакала.

Кавалер велел успокоиться, ибо она не в заточении, а под защитой. Чтобы изменники и предатели до нее не добрались, иначе снова похитят.

– Кстати, – спросил он, протягивая платок, – запомнила ли ты лица тех, кто запер тебя в кузнице?

Зенобия готова была говорить о чем угодно, только не о видениях. Слово за слово рассказала, как добралась до городка у реки, как пряталась от кавалеров на дороге, как испугалась теткиной смерти.

Услышав о посещениях лавки мореходных дел, господин в черном прищурился, велел повторить еще раз, потом щелкнул пальцами. В комнате возник кавалер и отсалютовал шпагой.

– Вызови двух, нет, трех самых надежных.

Кавалер исчез. Зенобия догадалась, что ее допрашивал сам наставник кавалерской охраны Фалин, чьи глаза и уши были повсюду, и сейчас станет ясно, не лишится ли она своих глаз и ушей вместе с головой.

Наставник Фалин аккуратно собрал бумаги со стола, свернул в трубку, обвязал шнурком и опустил в карман камзола. Кавалер снова появился.

– Отведи ее в мои покои, что рядом с приемной. К двери приставь двух кавалеров, за которых поручишься головой. И накормить, – добавил он, глядя на впалые щеки Зенобии. – Еду из кавалерской кухни, пробовать самим.

Исполнилось желание почтенной Нафалины пристроить ее в замок. Еда неплоха, слабое кисловатое вино утоляет жажду. Когда Зенобия попросила отхожее ведро, кавалер молча показал на дверцу в стене спальни. За дверцей – закуток с дыркой в полу, на полке стояли кувшин и стопка салфеток из тонкой ткани. Круглое оконце под потолком – мутное, сквозь зеленое стекло можно только догадаться, ночь или день за стеной. Зенобия опасливо глянула в темную дыру и подивилась господским причудам.

В спальне не было окон, светильники горели все время, даже ночью. Зенобия боялась лежать на кровати под тяжелым балдахином и пристраивалась на диванчике, обитом кожей. Вернулись видения.

С каждым разом все легче управлялась с картинками. Надо просто захотеть – и суша становится ближе, да так, что можно разглядеть дороги, и повозки на дорогах, и головы сидящих в повозках или бредущих по дороге. Если же смотреть на край Сариссы, то видны и фигурки людей, но тогда мешают холмы, деревья или стены.

Зенобии хотелось проникнуть взглядом в дома, узнать, чем занимаются их обитатели, услышать их речи. Но не получалось. Значит, могущество Врага имеет пределы. Стало досадно: не продешевила ли? А разве кто-то торговался? – пришла другая мысль.

Разглядывая водную поверхность Гарсанка, она наблюдала, как крохотные суденышки прижимаются к берегу. Приблизив картинку, видела, как отчаянно сражаются мореходы с ветром и волнами. Вдруг среди них и Цимбелин, пропавший в море жених? Его могли подобрать лихие торговцы с восточной половины, и теперь он отрабатывает спасение. Но столько лет в неволе держать нельзя по законам любой земли справа и слева от горного хребта, разделяющего Сариссу почти на равные половины. Рассматривая Неопалесту, замок и дворец, она пыталась угадать, где находятся покои наставника Фалина.

Однажды пожелала сдвинуться в сторону, чтобы лучше видеть замок. Вспыхнула зеленая сетка, но теперь из двойных нитей, а вместо знаков слева и справа появились кружочки, числом пять с каждой стороны, полудужьями. После видения пальцы снова растопырились в судороге, и она решила больше не дерзать.

Зенобия сравнивала материк с картами и обнаружила, что расстояния только на рисунках кажутся малыми. А стоит приблизиться – нитки рек превращаются в широкие ленты. Горы, особенно те, что прямо под ней, не очень видны, зато ущелья расползаются черными пятнами, похожими на многоногих обитателей моря.