Майонезовские сказки (СИ) - страница 2
Он видел, как на ладони:
На крыше мечтают кошки,
И Карл несет мед в бидоне.
А Роза сушит перины
И песенку напевает,
И в ящике георгины
Из леечки поливает.
Какая занятная слежка,
Камзолы шить нет уже рвенья, -
А вон показалась тележка
С густым сливовым вареньем!
«Нет денег, но есть терпенье, -
Так Фриц рассуждал над заплаткой, -
Скажу сорок раз я «варенье»,
И станет мне сладко-пресладко!»
— Какая свежая мысль, Пыш! – перебил его Кролик, - это надо пренепременно напечатать в нашем журнале «Тираннозавр», но там обязателен литературный псевдоним, я предлагаю не затёртый – «Элькуль Пуаро».
— Остановимся на «Гораций Майонезов», - закончила литературный вечер Тетка. Она принялась накладывать на тарелочки яблочное повидло, беззаботно напевая: «Ах, повидло, талия погибла!». Разлили остатки кофе по чашкам. Кролик, уже в полосатом фартуке, принес из прихожей булочки. Воцарилось молчание. Слышно было, как дождь стучит за розовой занавеской. Тетка причмокивала, Кролик присвистывал, Пышка причавкивал. Момент был неподходящий, но Пышку распирало.
— А что такое «ЛУЗА»? – выпалил он между пятой улиткой и шестой долькой.
Наступила тишина. Было слышно, как желтый листок прилепило дождем к стеклу.
— Э…., - начал Кролик с умным видом.
— Не утруждай себя, зайка, - остановила его Тетка, - понятно, что имеет место проблема с дикцией. Когда я была примой в оперном театре, такое встречалось сплошь и рядом. Зрители даже просили печатные тексты партий, потому что не понимали ни слова. Конечно, не без греха… (и она густо покраснела) некоторые исполнители, кто уже не помню, ели на сцене во время спектакля. Попробуй с набитым ртом спеть слово «лужа», да еще на итальянском!
Но Кролик не унимался. Он отодвинул чашку, и, с трудом подняв огромный словарь, засопел в него: «Это принципиально». Через минуту он, с видом генералиссимуса, нашедшего мешок с золотыми слитками под очередным Ватерлоо, сообщил: «ЛУЗА» - есть такое слово! Это сетчатый мешочек под лункой, в которую падает шар в бильярде!
— Не может быть, чтобы какой-то дырявый мешочек назвали почти «Луизой»! - удивилась Тетка, всплеснув пухлыми ручками, - Наполни еще кофейничек, зая!
И она беззаботно запела арию Чио-Чио-Сан о том, что она молодая влюбленная бабочка, порхающая в новом шёлковом кимоно.
И вдруг, порыв ветра донес отчаянный и несущий в себе явную угрозу, вопль: «Умри, Коза!». Все трое, вздрогнув, переглянулись.
— Похож на голос капитана Флинта, - почему-то шепотом сказал Кро.
— Не знаю, Флинт или Кид, но всем понятно, что это - «черная метка», - тоже шепотом отозвался Пыш.
Тетка взялась за успокоительные капли. Было жутко слышать в гробовой тишине, как бутылочка стучит о край хрустального стакана с монограммой «Т.Ч.». «Как хрупок мир», - подумал испуганный Пыш.
— Дождались, - резюмировала сухим шепотом неустрашимая Че.
Все трое напряженно вглядывались во мрак за розовой кружевной занавеской.
ЗНАКОМСТВО ВТОРОЕ,
в ходе которого выясняется, что у кроликов тоже есть заячья губа, и кое-что (несправедливое) о Тетке.
Флегматика Пышку мучила меланхолия. В теплом зеленом халате и теплых домашних туфлях, он долго стоял у окна в спальне и смотрел на осенний лес. Ветер гонял желтые листья по кругу, как дрессировщик лошадей в цирке.
Вот и дождались, - сформулировал Пыш свою мысль, очень схожую с Теткиной. Затем он переместился к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Этот вид ему нравился больше.
Очень похож на академика Ломоносова, - сообщил Пышка отражению, - жаль, что твоим именем не назовут университет или какой-нибудь внутренний закон. И вдруг сработал какой-то внутренний закон. Словно светозвуковая граната, Пышку ослепила и одновременно оглушила мысль о его черной неблагодарности. Он надел плащ поверх халата, схватил баночку крыжовенного джема, зонтик, резиновые сапоги с изображением лошадей и помчался к Фигурке.
Фигурка завтракал бутербродами с дорогим сервелатом. В комнате, почти пустой, привлекала внимание только узкая кровать, застланная солдатским одеялом. Над ней висел лозунг: «Идея плюс аскетизм». Пониже - портрет Зигмунда Фрейда с рыжей бородой.