Меч - страница 22

Её лицо казалось более острым, более кошачьим. Глаза казались крупнее и светлее, и по цвету, и по ощущению… чего-то… скрывавшегося в них. Они становились более раскосыми по мере того, как её лицо изменялось, делая её национальную принадлежность сомнительной вкупе со смуглой кожей из-за жизни в Индии.

Её губы также казались более полными, а скулы — более высокими.

Раньше, в Сан-Франциско, она тоже была симпатичной, но в более-менее неприметной манере.

Он никогда не считал её красоту экзотической или необычной по меркам внешности, если не считать глаз. Это Касс всегда приковывала к себе взгляды, по крайней мере, по объективным причинам.

Однако за Элли всегда волочились мужчины.

Сколько Джон себя помнил, это всегда было так. Причём поклонников у неё было даже больше, чем у Касс. Он, Касс и Элли всегда шутили, что это больше вызвано её необъяснимым магнитом, притягивающих чудиков, нежели её внешностью как таковой.

Однако теперь, после всего этого времени, проведённого с видящими, после часов практики mulei, боевого искусства видящих, после всех изменений в её чертах лица, она начинала сильно походить на них. Ошеломительная, и всё же необъяснимо иномирная. Дикая, и в то же время присутствующая лишь наполовину, словно какая-то часть её наблюдала за ним с огромного состояния, даже когда они разговаривали.

Увидев её вместе с Ревиком, Джон вынужден был признать усилившееся сходство между этими двоими. Теперь он замечал это как никогда явно, и это немного его пугало.

Ревик смотрел на неё так, словно тоже замечал перемены — по крайней мере, пока к ним не подошёл Балидор, протягивая ладонь в такой манере, которая явно намекала на оружие.

Джон наблюдал, как Элли говорила что-то, что заставило Балидора и его людей отступить.

Затем Ревик провёл её между групп людей, целенаправленно минуя видящих, которые менее неприметно собирались загнать его в угол.

У этого нового Сайримна/Ревика явно имелся стиль — тут Джон должен был отдать ему должное.

Заявился в смокинге, повёл Элли танцевать перед всеми ключевыми новостными каналами и всей охранной командой Семёрки, затем просто ушёл с ней, даже не обернувшись — это нагло даже для того Ревика, которого Джон знал ранее, а его нельзя было назвать трусом.

Слушая их обмен репликами по общей сети, Джон знал, что по предположениям Балидора и остальных, он покинул здание вместе с ней.

Однако Джон в это не верил.

Он не мог сказать, почему именно, но он доверял своему нутру в отношении Ревика, даже сейчас.

В любом случае, видя, с каким выражением Ревик смотрел на Элли в этом платье, едва ли он был в настроении ждать несколько часов.

Нет, он устроился с ней где-то здесь, в отеле.

Подумав об этом, Джон осознал, что практически уверен в правдивости этой мысли.

Оставив остальных за кулисами делать свои военные штучки, он вышел обратно в главный зал и позволил себе раствориться в толпе, которая всё ещё в основном кучковалась вокруг бара и буфетного стола с закусками.

Однако он видел, как говорят некоторые репортёры, и осознал, что после того как она ушла с Ревиком, её несколько часов отсутствия не остались незамеченными. Он гадал, сколько им потребуется времени, чтобы промотать записи назад и посмотреть, с кем она ушла, пока видящие принуждали всех их смотреть в другую сторону.

Он выбросил это из головы, ощущая тягу пойти и найти её.

Он пошёл по коридору, где в последний раз видел их двоих — по коридору, который вёл в главное лобби отеля. Однако он ушёл недалеко.

В конце мраморного коридора, украшенного очередной персидской ковровой дорожкой, он без особого удивления обнаружил справа от себя служебный лифт.

Не слишком раздумывая, Джон вошёл внутрь.

В ретроспективе логика подсказала ему причины такого поступка. Что бы ни изменилось в Ревике, он сомневался, что некоторые вещи настолько сильно изменятся. Ревик почти неспособен пройти через парадную дверь, когда в его распоряжении есть задняя дверь. Хоть это и не задняя дверь, но служебный лифт был не слишком очевидным для Ревика, и не слишком неприметным, чтобы Адипан сунулся туда в первую очередь.